Эта дурацкая дверь – единственное препятствие у них на пути. Ее взорвать нельзя – может обрушиться тоннель. Да и сюрприза не будет.
– А где ключ? – спрашиваю я. – Знаешь?
– В штабе у охранников. Только не у белых, а у желтых, профессионалов. Попасть туда трудно. Но я попытаюсь. Я же вхожа к мыслителю Ганимеду, точнее, он в меня вхож – ой, прости, Викусик. Сегодня ночью будьте наготове – вдруг мне понадобится подстраховка? Заберем ключ, освободим нашу девочку и все сделаем.
Викусик глядит на Эви с ненавистью в глазах и говорит:
– Но с тобой я не закончила, даже не надейся!
– Значит, тебе понравилось? – как ни в чем не бывало спрашивает та. – Ладно, раз не закончила – продолжим. Но потом.
По-прежнему не хочу знать, что у них там произошло. Хотя нет – уже немного хочу.
У Викусика дрожат губы. Теперь она готова разрыдаться.
– Успокой ее, – командует Эви и уходит.
Я обнимаю Викусика. Она высвобождается.
– Прости, Ян, мне надо побыть одной. Увидимся ночью, я так понимаю.
Значит, ночью все решится. А ведь можно было бы просто дождаться завтрашнего дня… Но если уж даже Эви говорит, что все плохо и надо действовать сегодня, значит, действительно надо.
Беня и чистильщики
Трое чистильщиков быстро оттаскивают товарища к гаражу. Руководитель наклоняется к нему и мрачно комментирует:
– В кашу.
Затем хватает Беню за шиворот, прижимает к стене, приставляет к подбородку ствол и шипит:
– Ты сказал, оружия нет?!
– Его не было… мы все осмотрели.
– Ты полезешь следующим.
– В мои функции это не входит… У! – Беня вскрикивает, когда руководитель чистильщиков пинает его коленом в пах.
– Сраный пачкун! Я никогда не терял людей!
– Лучше подумайте, что делать дальше… – стонет Беня.
– А ты что предлагаешь?
– У вас есть гранаты?
– Чего? Гранаты? А может, сразу минометы? Или танки? Мы не армия. Мы чистильщики. Мы ни с кем не воюем. Приходим, делаем дело и уходим.
– Вам все равно придется доделать это дело, быстро или нет.
Руководитель выпускает из пальцев ворот куртки Бени.
– И что ты предлагаешь? Спалить пачкунов?
– Они в подвале отсидятся. Там подвал как бункер.
– Ситуация патовая… – Руководитель чистильщиков произносит забористое ругательство, нисколько не заботясь о чистоте эссенции. Бросает взгляд на труп своего подчиненного. Задумчиво осматривается по сторонам и произносит: – Это же деревня, правильно?
– Да, и что?..
– Значит, так. Ты! – руководитель тыкает пальцем в одного из подчиненных. – Следи за входом. Ты! – смотрит на Беню. – Парня нашего унесешь отсюда и где-нибудь там, за деревьями положишь. Ствол себе возьмешь. А мы вдвоем – в деревню. Скоро вернемся. Или нескоро. Они все равно никуда не денутся.
Эви
Ближе к вечеру меня вызывает Таня.
Не особенно хочу ее видеть, после всего, что узнала от пленницы, но приходится идти.
Первым делом напарываюсь на ее холодный взгляд. Гораздо холоднее, чем обычно.
– Как успехи? – спрашивает она.
– Да неплохо.
– Я про задержанную.
– И я тоже.
– Что удалось узнать?
– Да практически ничего.
– Практически ничего?! – Она поворачивается к ноутбуку и включает видео с камеры наблюдения.
Мы с девушкой сидим, сблизив головы.
– О чем вы говорили?
– Не скажу, – спокойно говорю я.
У меня нет припасенных ответов. Я вообще не готовилась к такому допросу. И кажется, зря.
– Ты записала ваш разговор на диктофон?
– Нет.
Я даже не утруждаю себя враньем. Таня осознает это и звереет.
– Ясно, – говорит она. – Ты с ней снюхалась! Прямо в наглую, в открытую!
– Ну, допустим. И что ты мне сделаешь?
Я демонстративно поворачиваюсь и успеваю лишь занести ногу для шага.
Громкий стрекот шокера. Боль.
Я прихожу в себя на полу. Пытаюсь пошевелиться – отзываются только ноги. Руки, кажется, связаны за спиной, или я в наручниках?
Таня склоняется ко мне:
– Ты права. Я не буду делать тебе больно. В этом нет необходимости. Я буду работать с этой девочкой напрямую. А к тебе у меня только один вопрос. Во время допроса подозреваемой ты вышла и стала копаться у меня в ноутбуке. Выходила в Интернет. А потом удалила историю браузера и вернулась к подозреваемой, и вы о чем-то говорили. Я уже не спрашиваю о чем. Мне интересно: что ты искала в Интернете?
Такая суровая, прямо ух!
Она бьет меня по щеке.
«Ему и больно, и смешно», как у классика. Меня и в самом деле разбирает хохот. Я дрыгаю ногами, катаюсь по полу и ржу до слез.
– Ненормальная. Завтра, когда кончится твое законное время, тебя отсюда выкинут. А пока что тебя изолируют. И твоих друзей тоже на всякий случай. Проводите ее в новые апартаменты.
Двое из ларца поднимают меня под руки и куда-то волокут…
Славка
– Обязательно было в человека стрелять?! – закричал Данил, едва пришел в себя. – Мы теперь точно с ними не договоримся! Что же делать?
– Полицию вызвать? – предположил Рустам. – Давно пора!
– Вызывай. Завтра, может, приедут в эту глухомань, – сказал Данил. – И первыми знаете кого повяжут? Нас.
– Почему?
– Потому что мы человека убили. И вломились в чужой дом.
– Это дом Славки, а мы – его гости… – попыталась возразить Света, но Данил оборвал:
– Это не дом Славки. Он здесь такой же чужой, как и мы.
У Светы уже не было сил удивляться. Она лишь выругалась.
Я никого не собирался вызывать, разумеется, но все-таки машинально достал телефон.
Новое сообщение:
«Возможно, среди вас предатель. Держитесь».
А ведь и правда. С чего это сектанты решили на нас напасть? Точнее, почему только сейчас? На озере мы для них были куда более простой целью.
Значит, раньше они не были уверены, что Изольда среди нас. А теперь – уверены. После того как она сама призналась. И кто-то из тех, кто слышал ее рассказ, тут же сообщил сектантам. Кто-то из нас. Точно знаю одно: это был не я.
– Значит, так! – Изольда говорила громко, как человек, который слушает музыку в наушниках, – наверное, уши заложило от выстрела. – Всем вооружиться, хоть чем! До рукопашной, я надеюсь, не дойдет – но хотя бы будете чувствовать себя увереннее…
