– С вашей стороны было любезно заглянуть, господин Шторм, – сказал Мох. – Сожалею, что сам судья Сифорт не смог вас приветствовать. Тем не менее ваш визит доставил мне удовольствие. Ваши познания в древностях весьма впечатляют. Не хотите ли ещё бренди?
Шторм хмыкнул:
– Нет-нет. По-моему, мы и так нанесли достаточный урон этой бутылке для одного вечера. Что ж, надеюсь, что Сифорт прольёт свет на местонахождение книги, когда вернётся. Меня дрожь берёт при одной только мысли, что он поместил её в ненадёжное место. Я несколько лет искал эту книгу, и ему об этом известно. Ему следовало бы быть осторожней. Такая досада!
– Может быть, он её с собой взял. Раз уж книга редкая, возможно, ему хотелось, чтобы она при нём была, рассмотреть её хорошенько, прежде чем отдать. Я обязательно напомню ему о книге, когда он возвратится. – Он помог Шторму надеть пальто.
– Я сам ему напомню. Старый сукин сын. – Он повысил голос, вздёрнув в воздух палец. – «Где мой экземпляр «Певчих птиц острова Козодоя», старый ты мошенник?». Вот что я скажу. Ах, зато, по крайности, он оставил ключ от шкафчика со спиртным, Джозеф. Это сделало приятным визит, который иначе разочаровал бы. Со всей серьёзностью: думайте, что спросить за книгу. Я дал мощную цену за похожий том по ихтиологии. В неразборчивых руках одни только вкладки стоили бы бешеных денег. – Он положил ладонь на руку Моха. – Некоторые вырезают иллюстрации и продают их в рамочках. Я видывал такое. Варварское занятие. Мне было бы нестерпимо видеть эту книгу в недобросовестных руках.
– Я уверен, что она в добрых руках.
Шторм, плохо держась на ногах, пошёл мимо столика со стеклянной крышкой. Одна из страннейших диковин Сифорта, трёхфутовая
[11] копия человеческого скелета, сделанная из красного стекла, стояла на её поверхности. Мох дыхание затаил, глядя, как Шторм ковыляет к ней. У него живот подвело, когда он понял, что рука скелета так повёрнута, что указывает на атлас Моха «Странник Золотого мира», стоявший рядом, стоило лишь руку протянуть. Шторм этого расположения не заметил, но для Моха оно предвещало то, что произошло следом. Удерживая себя за резной край стола, Шторм шатнулся вплотную к атласу.
– А-а, книга, что вы купили на днях. Восхитительно. – Не успел Мох помешать, как Шторм поднял обложку и обнаружил один из рисунков из сундука с книгами. Мох рассматривал его, когда нежданно-непрошено прибыл Шторм, и второпях сунул его в книгу, направляясь встречать гостя. Шторм с глубокомысленным видом ещё шире раскрыл обложку.
– Вот тебе раз, это кое-что весьма стоящее. Позволите? – спросил он, уже вынимая рисунок. Пыхтя и отдуваясь, прищурился под очками, а потом вдруг бросил лист, будто тот ожил у него в руке. – Откуда это у вас? – Лицо у него посерело. Кляня себя за разгильдяйство, Мох старался сохранить безучастное выражение лица.
– Это важно? Мне его торговец дал наудачу. Вам что-нибудь известно об этом?
– Наудачу? Простите меня, Джозеф. Пудрите мозги кому-нибудь другому. Нечто подобное на жалованье наставника? Я вас умоляю.
– Разумеется, – сказал Мох. – Я шучу. Так что вам об этом известно?
– Для меня это очень похоже на рисунок, который, возможно, применялся в ритуальной оккультной практике, которая когда-то имела место на острове Козодоя. А-а, вот и наше доказательство. Видите этот водяной знак? Изготовление бумаги на острове строго регулировалось и велось под строжайшим контролем. Гильдия требовала ставить водяной знак на каждом листе. Боже, этому должно быть триста лет, если не больше.
Мох рассмеялся:
– Теперь уже вы мне мозги пудрите. По-моему, вы чересчур увлеклись бренди, сэр. Это всего лишь рисунок. Интересный, согласен, но что до вашего объяснения… вы уж простите мой скептицизм. И потом, иметь у себя художественный предмет с Козодоя – преступление.
– Если Сифорт подумывает продать его, то я бы щедро вознаградил его, – взгляд Шторма сделался жёстким.
– К сожалению, рисунок принадлежит не ему, и не ему его продавать, – произнёс, уже паникуя, Мох. – Загвоздка в том, что на самом деле он его одолжил, но, как вы верно догадались, судье Сифорту, а не мне, а судья всерьёз намерен его купить. Вы уж простите, что я вас только что ввёл в заблуждение, я всего лишь старался сохранить в тайне дела моего работодателя. – «И эта ложь становится трясиной», – подумал он.
– Если он не приобретёт её, существует ли возможность для меня попытать счастья? – Лицо Шторма выражало неприкрытую алчность. Ему хотелось поторговаться.
– Сказать правду, я не знаю, – ответил Мох, выдерживая беззаботный тон в надежде снять напряжение.
– Какая нелепость! – воскликнул Шторм. – Не будем обманывать друг друга, Джозеф. Вы не дурак, наверняка знаете, как это выглядит. Если тот, кому не надо, узнает, что судья Сифорт владеет этим рисунком, это может погубить судью. Вам позволительно не читать газеты, зато другие-то их точно читают. Позвольте мне снять с вас этот груз. Спасите человека от него самого, Джозеф.
– Господин Шторм, ваши слова похожи на угрозу, – сказал Мох. – Извините. Я не могу сделать того, что вы просите.
Взгляд Шторма прошёлся по комнате, затем вновь остановился на Мохе.
– Понятно. Что ж. Давайте расстанемся с пониманием того, что, случись вам передумать, моё предложение остаётся в силе. – Шторм сжал плечо Моха рукой, которая, чувствовалось, привычна обламывать ветки с деревьев.
– Буду иметь это в виду.
– Да уж пожалуйста, – выговорил Шторм.
Мох проводил его до входной двери. Открыл её и вышел в коридор для окончательного прощания. Шторм пожал ему руку, повернулся, уходя, а потом остановился. И спросил:
– Трезвые мысли напоследок?
– Не забудьте свою шляпу, сэр. На улице всё ещё идёт дождь.
– Послушайте, – заговорил Шторм, держа шляпу за край. Он изучающе разглядывал лицо Моха, даже очки поднял, чтоб смотреть поближе. Дыхание его отдавало дорогим бренди и прогнившими зубами. – Поступайте как знаете. Мне ваши обоснования непонятны. Доброй ночи. – С этими словами Шторм вильнул к лестнице. Сморчок этажом ниже подсматривал, сметая с края окна на лестничной площадке мёртвых мух.
– Я на лифте не поеду, – заявил Шторм. – Никогда не выносил оказаться запертым в клетке, если вы понимаете, о чём я. Между прочим, – добавил он, как бы поразмыслив, – вы должны прийти пообедать со мной у меня в клубе, не откладывая это в долгий ящик.
– Благодарю вас, сэр, я подумаю.
– Тогда, значит, спокойной ночи.
«Человек попроще, – подумал про себя Мох, – спустил бы его со всех тринадцати ступенек прямо под ноги Сморчку».
– Проклятие, – ругнулся Мох. Вернувшись в квартиру, он мерил шагами комнату перед Радужником. – Ему известно, кто я такой. Он ещё под конец и игрался со мною, самодовольный хер. Это замечание про быть запертым в клетке…
