– Неплохое укрытие, – произнёс Мох. Внутри кабины вдруг стали ощутимы близость и неловкость.
– Это старый павильон носорогов. Раньше, когда в зоопарке были носороги, их содержали здесь, когда не показывали публике. Для этой цели строение больше не использовалось, поскольку животины вымерли пятьдесят лет назад. Браконьерство сократило поголовье до опасно низкого уровня, а какое-то респираторное заболевание прикончило оставшихся. С тех пор сюда свозили старое оборудование. Когда-то у Музея здесь была своя контора. – Она пальцами убрала за уши мокрые пряди волос. – Позади у Джона был кабинет на двоих со старшим зоологом по имени Филип. Это Филип помог мне получить работу в хранилище – под некоторым нажимом со стороны Агнца. Он был одним из немногих, кто действительно любил моего отца. Теперь он уже умер. Джон пользовался кабинетом, пока вдруг не исчез. Филип всё ещё приходил сюда после этого, обрабатывал свои полевые записи. Они до сих пор здесь, думаю. Никто никогда не утруждал себя выяснением этого. Я подумала, что мы могли бы здесь укрыться.
– Утром мне нужно будет отправиться на Козодой, – сказал Мох.
– Ладно, – кивнула она. – Путь долгий. И лёгким не будет.
– Всё указывает туда. Книги и карты в моём старом доме – это одно, но когда я узнал то, что ты рассказала, как Джон похитил Меморию, это убедило меня, что она попытается вернуться туда.
Они выбрались из грузовика и смотрели, как дождь бьёт по заливавшей двор мерзкой на вид воде. Обернувшись, он увидел рядом Имоджин с самокруткой в углу рта. Она щелчком отправила погасшую спичку во двор.
– Гашиш, – пояснила, протягивая косячок.
Мох взял её, вдохнул дым – голова закружилась, зато сделалось легче. Он выдохнул:
– Спасибо.
– Это у Филипа было такое представление о табаке. Он и его дружки курили это. Гашиш своё дело знает. В хранилище приличный запас, в чучело страуса запрятан. Типа побочного промысла для «Красной миноги».
Мох покачал головой и сделал ещё затяжку. На этот раз у него в крови взыграло. Странно было стоять тут с Имоджин в качестве его неправдоподобной союзницы. Украдкой бросил взгляд. Она была очень красивой. Чтобы отвлечься, Мох стал рассматривать воронье семейство, пререкавшееся на дереве.
– Ты уверен, что он был мёртв? – спросила Имоджин. Лицо её посерьёзнело.
– Да. – Ему стало неловко под её пристальным взглядом, а потому Мох смотрел на деревья.
– А тот мальчик, Эндрю?
– Не знаю. Наверное, мне следовало бы сделать больше. Надо было остаться и осмотреться.
Имоджин взмахом руки прервала его:
– Дать себя убить – от этого было бы не очень-то много пользы.
Он поднял взгляд на бегущие в небе облака.
– Я не смог открыть дверь.
– Какую дверь?
– Кладовки. Просто не смог ручку повернуть.
– Было заперто?
– Нет. Я не знаю. – Голос Моха звучал громче, чем ему хотелось бы. – Я не смог повернуть её, а потом всё было кончено. Так быстро.
Дождь утих, в тучах открылась яркая полоска. На мгновение показалось, будто и солнце может выглянуть, но новые тучи закрыли брешь, и воздух наполнился светом, похожим на разлитый чай. Лягушки, невидимые среди деревьев, выводили трели. Цапля пролетела над самыми высокими ветками, величественно выгнув шею, и скрылась.
– Элизабет говорила со мной, – сказал Мох. – После, на улице. – Он чувствовал на себе пристальный взгляд Имоджин. – Она предупредила меня, чтоб держался подальше. Она за что-то мстит Радужнику. – Он погладил ладонью оцелус. – Намеревается убить его.
– Тебе она ничего дурного не сделала?
– Нет, – повёл Мох головой. – Всё было как-то непонятно, до странности по-деловому. Она сообщила мне, что хотела, и уехала.
– И что ты думаешь?
– Думаю, что у Радужника было дурное предчувствие о её намерениях. – Он повернулся лицом к Имоджин. – Зачем мы на самом деле сюда приехали? Могли ведь куда угодно направиться.
– Здесь есть кое-что, что мне хочется тебе показать. Когда-то, когда я была ещё маленькой, я иногда убегала от Агнца и приходила сюда поболтать с Филипом. Это было место для размышлений. У него в запасе всегда были великолепные истории про моего отца, ещё с тех времён, когда тот был легальным сборщиком для Музея. Однажды я пришла, а Филипа не было на месте. Я сама облазила всё в кабинете и нашла нечто занимательное. Надеюсь, это всё ещё здесь.
Выписки из вахтенного журнала «Сомнамбулы» для личного дневника.
Даты, местонахождения, расстояния и направления ветра опущены.
9:00. Шторм выдохся вскоре после четырёх утра. С того времени нас носило по бурному морю при бездействующем двигателе. Господин Коннер и господин Лютц последние несколько часов не покладая рук чинили двигатель, а мы за это время неуклонно продвигались ближе к острову Козодоя. Воды здесь полны мин и обломков, которые мы приписали шторму. Господин Джеймс того мнения, что некое судно выбросило на берег и оно разломилось на куски, однако поблизости нет обозначенных на карте рифов или песчаной мели. Мы должны принимать в расчёт, что судно подорвалось на одной из множества мин, кишащих в этих водах.
* * *
9:30. Двигатель вновь заработал, хотя и с перебоями. Мы определили, что обломки в воде являются остатками самолёта. Никаких опознавательных знаков обнаружить не удалось. Есть большая вероятность, что им пользовались искатели сокровищ, действующие на Козодое. Господин Джеймс и юный Чарльз спустили спасательную шлюпку – поискать, нет ли выживших. Состояние обломков не внушает оптимизма, и, пока я высказывал опасения в благополучии Чарльза, капитан разрешил им вести поиски. Мы держимся на безопасном расстоянии.
* * *
10:15. Опять поломка двигателя, и мы дрейфуем опасно близко к Козодою. Нас занесло далеко в запретные воды. Мы видели несколько мин, плавающих в море. Если в течение часа не починить двигатель, то судно будет барахтаться, вынудив нас бросить его и высадиться на остров. Господин Джеймс с Чарльзом останутся сами по себе, поскольку состояние моря не позволит им догнать нас. По моему мнению, капитан совершил ошибку, позволив им идти на шлюпке. Опасаюсь, что день ещё не угаснет, как мои собранные за годы и годы образцы морской жизни окажутся утраченными.
* * *
10:35. Двигатель работает благодаря героическим усилиям господина Коннера и господина Лютца! Мы на полной скорости идём к господину Джеймсу с Чарльзом. Они, конечно, захотят продолжить осмотр обломков, но капитан уже сказал, что не примет во внимание ни единого слова протеста ни от одного из них. Мы должны выйти в открытое море до наступления темноты.
* * *
11:35. Замечательно: господин Джеймс с Чарльзом выловили в море мальчика. Капитан говорит, что море слишком холодное и он не в силах объяснить, как тот выжил. Нашли мальчика плавающим без сознания и опутанным такелажными тросами. По всем законам он должен был бы утонуть, но, похоже, не слишком-то и пострадал. Внешность его необычна, плоть напоминает дымчатое стекло. Его сопровождают 5 плавающих огоньков. Команду обуревает ужас от суеверной чепухи. Мы никак не можем добиться от мальчика объяснения, каким образом он оказался в море. Господин Джеймс с капитаном согласились в том, что как то ни кажется невероятным, но мальчик, должно быть, с острова Козодоя. Осмотр обломков привёл их к выводу, что те плавают на поверхности воды уже несколько месяцев. Это исключает возможность того, что мальчик – уцелевший после катастрофы.
