Мох стоял неподвижно, жевал. Возбуждённые крики доносились сквозь шум прибоя и ветра. Море было от него справа, а грузовик где-то слева, невидимый за тёмными зарослями деревьев. Земля перед ним шла наклонно к точке, где дорога виляла влево, обходя скалу. Он уже собрался уходить, как вдруг кое-что привлекло его внимание. Силуэт на фоне неба: большая карета, которую тащила по дороге неуклюжая фигура. Мох непроизвольно присел на корточки. Сомнений не было: то был Эхо.
Чудище пряталось на самом виду, поскольку его принимали всего лишь за ещё одного персонажа карнавала. Пёс с хорошо видной фигурой наездницы на спине двигался, петляя, то оказываясь на виду, то пропадая. Мох выжидал. Они вновь появились впереди кареты и продолжили путь по дороге.
Мох направился к грузовику. Ступив на небольшое возвышение, он оглянулся, но увидел лишь свет костров. Ещё несколько шагов – и что-то сильно ударило по затылку. Кебабы вылетели у него из рук, когда он упал на колени в ирригационную канаву. В нескольких шагах от него по земле покатилась бутылка и звякнула о камень. Мох зажал одной рукой затылок, отыскивая взглядом нападавшего. Он был слишком близко к земле, чтобы разглядеть как следует. Рука, отнятая от головы, была тёплой и липкой. Глядя под ноги, он побежал по другую сторону канавы, где наткнулся на штабель из деревянных ящиков. Жужжание внутри и дрожание крылышек на неприкрытой коже поведали, что он налетел на улей. Ещё несколько ульев расположились рядами. Выбрав один, поближе к середине, Мох присел за ним на корточки. Сбитые с толку пчёлы ползали по его одежде и даже по бороде, но Мох оставался недвижим.
Показались несколько мужиков с палками. Они громко переругивались и толкались, и в пьяном раже время от времени молотили палками по траве. Голос Зяблика звучал громче других. Мох, пригнув голову пониже, вслушивался, как они проходили меж ульями. Он не сомневался: ищут его. Двигаясь вперёд и наталкиваясь на ульи, мужики себе во вред опрокидывали их, а потому вынуждены были разбежаться кто куда, не добравшись до места, где прятался Мох. Крики стихли, но он выждал ещё несколько минут, прежде чем встать. Даже в темноте было видно, что ульи разорены. Он сделал, что сумел, чтобы их выправить, засадив себе в руки несколько заноз. Предоставив пасеку своей судьбе, Мох вернулся к грузовику окружным путём, избегая встречи с бандой Зяблика. Ныл затылок, чувствовалось, как за воротник стекает кровь.
Приближаясь к грузовику по осевшей земле за буком, Мох увидел в темноте точечку света. Не понимая, то ли это и правда свет, то ли оптический обман (результат удара бутылкой по голове), он шагал неспешно и разборчиво. Подойдя ближе к комлю бука, Мох разглядел припавшего к земле мужчину, наблюдавшего за грузовиком. Рука мужчины лежала на ружье, прислонённом к дереву. Мох залез в карман и извлёк шило. Подкрался к чужаку. В этот момент тот почувствовал, что кто-то крадётся к нему, и обернулся. Мох бросился вперёд, ухватил мужчину за волосы и ткнул его головой о ствол дерева. Поднёс острие шила под его левое ухо. Основанием большого пальца он почувствовал, как бьётся пульс в сонной артерии.
– Перестаньте, – прошипел мужчина. – Это я, Шторм.
Мох пинком отбросил ружьё и шагнул назад. Шторм лежал, раскинувшись, среди сухих листьев и буковых желудей и тяжело дышал.
– Вы какого чёрта тут делаете? – спросил Мох, наставляя шило на Шторма.
– Тише, ещё будет время объясниться. Я на вашей стороне. Юная леди в беде. Слушайте.
Мох расслышал голоса позади, прямо у ствола.
– Вставайте, – сказал он Шторму. Пока тот, корячась, вставал на ноги и вытряхивал листья с желудями из бороды, Мох подхватил из травы ружьё. Это было тяжёлое, большое охотничье ружьё, и он не понимал, как с ним обращаться. Пользуясь случаем, ткнул стволом Шторму в грудь. Донёсся крик Имоджин: она звала Моха. Мох поднёс шило к лицу Шторма.
– Выждите пару минут и потом идите за мной, – сказал он.
Шторм решительно кивнул, вцепившись в ружьё обеими руками. Тут Мох вышел из укрытия за раскидистым деревом и обошёл грузовик спереди.
Имоджин лежала на земле лицом вниз, а сверху на ней сидел крупный мужик. Из царапины у него на лбу лилась кровь. Зяблик и ещё один ногами раскидывали костёр.
– Убедись, чтоб ничего не осталось, – орал Зяблик своему напарнику. – Нам никакие свидетели не нужны.
Ещё один мужик, постарше и небритый, встал коленями на землю возле Имоджин. Потёр щёку, словно бы прикидывал свои возможности. Имоджин перестала бороться. Мужик вытащил фонарик на батарейках из кармана спадающих штанов и направил луч прямо ей в лицо.
– Прочь от неё, мигом! – потребовал Мох.
– Это он, – указал Зяблик. – Он коп. Долбаный коп-ворюга, самое малое.
Мужик с фонариком обратился к Моху и спросил:
– Он прав?
– Меня зовут Лес. И с вами тут моя подруга. Вели этому кретину слезть с неё, – сказал Мох. Зяблик похотливо поглядывал на Имоджин. Мох метнулся вперёд и вонзил шило ему в бедро. Зяблик, вопя, упал. Мужик с фонариком и ухом не повёл, остался где и был. Мох слышал, как силилась Имоджин дышать свободнее под тушей нападавшего. Мох пошёл к ней, оставив извивавшегося на земле Зяблика. Он рассчитывал, что, видимо, вполне может навалять мужику постарше, чтобы заставить его более тучного спутника слезть с Имоджин.
– Пошёл! – закричал он. Мужик рассмеялся и, будто сдаваясь, поднял фонарик. Прежде чем Мох смог среагировать, мужик попытался ударить Имоджин по лицу. Та дёрнулась, предвидя нападение. Фонарик ударил толстяка по колену достаточно сильно, чтобы из ручки вылетели батарейки, а лампочка с отражателем, кувыркаясь, полетела в траву. Обливаясь потом, ушибленный свалился с Имоджин. Она перекатилась и ударила его в скулу камнем величиной с кулак. Слышно было, как хрустнула кость. Мох прыгнул на мужика постарше, надеясь сбить его на землю и получить преимущество. Шило взрезало лицо мужика, как кусок мяса. Тот взвыл и в ответ ударил Моха кулаком в грудь. Мох отлетел в сторону. Шило выскользнуло из его пальцев и укатилось в траву. Зяблик поднялся на ноги и заухал, словно истеричный шимпанзе, видя, как меж его пальцев течёт кровь. Прозвучал выстрел. Сначала Мох решил, что кто-то из нападавших прибег к оружию. Толстяк с отвислой челюстью уже матерился, убегая от грузовика в темноту и поддерживая окровавленную руку.
– Что ж, по-моему, этого вполне хватит, – сказал Шторм. С богато украшенным ружьём, прижатым к плечу, он наступал на мужика, который одной рукой вцепился в ручку сломанного фонарика, а другой прижимал вспоротую на щеке кожу. – Я могу убить тебя на месте. Предлагаю тебе, прихватив своих друзей, убираться, пока я не поддался искушению. – Мужик отбросил фонарик и побежал. Зяблик – за ним следом, волоча ногу и вопя благим матом. Толстяка уже и след простыл.
Шторм опустил ружьё. Мох подбежал к Имоджин и помог ей сесть. Он обвил её руками. Она говорила ему в плечо. Позади них Шторм закурил сигару.
– Что она о себе говорит? Всё у неё в порядке? – спросил Шторм, окутанный густым дымом. Мох склонил голову к Имоджин.
