Все другие газеты писали в таком же тоне: без малейшего сомнения, что брак Барберов был счастливым, и с глубоким сочувствием к Лилиане, «злополучной молодой вдове», «убитой горем жене». Во всех репортажах о дознании отмечались ее мужество, ее волнение, ее внешний облик; подробно и одобрительно описывался ее наряд. Убийство признавалось умышленным деянием какого-то негодяя, которого скоро арестуют. Говорилось, что «расследование ведется по нескольким линиям», – в частности, отрабатывалась версия, упомянутая вчера Чарли Уисмутом: что убийца приметил Леонарда еще в Сити и следовал за ним до дома. Инспектор Кемп призывает всех граждан, заметивших что-нибудь подозрительное на улицах Блэкфрайарз или Чемпион-Хилл в роковую ночь, прийти и дать показания.
Переходя от статьи к статье, от фотографии к фотографии, Фрэнсис испытывала такое чувство, будто что-то, что она до сих пор крепко держала в своих руках, выскользнуло и разбилось, разлетелось на тысячу осколков. С другой стороны… ну разве все это не отвечает их с Лилианой самым смелым надеждам? Ложь Чарли, чем бы она ни объяснялась, пустила полицию по неверному следу, и не важно, в каком направлении они сейчас двигаются, – главное, чтобы прочь от них с Лилианой. Да и сколько еще времени дело будет вызывать острый интерес? День, два? От силы неделю? Конечно же, скоро станет ясно, что все линии расследования тупиковые, что инспектор Кемп, несмотря на всю свою самонадеянность, так и не сумел поймать преступника, – и тогда пресса переключит свое внимание на что-нибудь другое. Не сегодня завтра непременно произойдет какая-нибудь более сенсационная история. Нужно набраться терпения и переждать, думала Фрэнсис. Но она продолжала смотреть на эти зернистые расплывчатые фантомы на первых полосах, все сильнее расстраиваясь от мысли, что они беспардонно выставлены на всеобщее обозрение. В конце концов Фрэнсис вырвала из газет все до единой Лилианины фотографии, смяла в комок, отнесла вниз, в кухню, и затолкала в печь.
Потом начали по очереди заходить соседи. Они тоже купили сегодняшние газеты (хотя все утверждали, что им кто-то из слуг показал) и горели желанием обсудить последние события. Миссис Доусон слышала, что на дознании с миссис Барбер случился припадок, – правда ли это? А старшая миссис Дезборо проведала, что на днях произошло второе убийство, но полиция по каким-то своим причинам держит дело в тайне. Мистер Лэмб и Маргарет, с другой стороны, узнали из достоверного источника, что полицейские уже готовы арестовать преступника. Нет-нет, совершенно точно. Это кто-то из местных – какой-то лавочник, воспылавший ненавистью к мистеру Барберу из-за неоплаченного счета.
На следующий день явилась миссис Плейфер. Она только что вернулась из Сассекса, прервав свой отдых ради дорогих подруг.
– Просто не могу поверить! – воскликнула она, переступив через порог.
– Да, все так говорят, – скупо ответила Фрэнсис.
– Я открыла «Таймс» – и прямо заорала, честное слово. У тебя совсем больной вид, Фрэнсис.
– Я очень устала, вот и все. Последние дни были тяжелыми.
– Ах, ну почему меня здесь не было? Я бы вас всячески поддержала! Но скажи, как твоя матушка?
Вместо ответа Фрэнсис провела ее в гостиную. Мать, услышавшая голос миссис Плейфер в холле, при виде нее чуть не расплакалась. Миссис Плейфер быстро подошла к ней и взяла за обе руки:
– Какое страшное испытание, Эмили! Ты выглядишь еще хуже, чем Фрэнсис. Оно и неудивительно. А мы-то думали, что все ужасы остались в прошлом!
Мать кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Однако, промокнув глаза и убрав носовой платок в карман, она несколько справилась со своим волнением.
– Господи! Какое облегчение видеть тебя, Джейн!
– Тебе следовало сейчас же телеграфировать мне!
– Да я ничего не соображала, сама не своя была. Все заботы на Фрэнсис свалились, но… не знаю даже. Это совсем не то, что обычная смерть или тяжелая болезнь какая-нибудь.
Миссис Плейфер села и принялась стягивать перчатки:
– Я хочу знать, что же здесь произошло, в мельчайших подробностях.
Фрэнсис тоже села. При одной мысли, что все придется рассказывать в очередной раз, она бессильно обмякла. Впрочем, тотчас же сообразила, что сейчас ей предоставляется возможность изложить историю убийства в полном соответствии с выстроенной полицейскими версией – понадежнее закрепить все в уме. И вот, при участии матери, изредка дополнявшей рассказ подробностями, она с предельной обстоятельностью поведала о событиях последних нескольких дней, начиная с прихода констебля Харди в субботу утром и заканчивая вчерашним дознанием. Миссис Плейфер слушала с видом крайне шокированным, но одновременно и возбужденным. Едва Фрэнсис умолкла, она прищурила глаза:
– А кто у нас коронер сейчас? По-прежнему Эдвард Самсон? Я немного с ним знакома. Он приятельствовал с Джорджем. Я могу нанести ему визит, разнюхать что-нибудь о деле. Как вам такая идея?
– Ах, хорошо бы, – сказала мать Фрэнсис. – Если коронеру известно что-нибудь, о чем умалчивает полиция, я бы очень хотела знать. Больше всего меня ужасает именно бессмысленность убийства. Его случайность, бесцельность. Бедный, бедный мистер Барбер! Такой славный молодой человек, такой веселый, полный жизни… Неужели ты, как и инспектор Кемп, веришь, что кто-то убил его преднамеренно? Кто-то, державший на него зло?
– Пожалуй, не верю, – ответила миссис Плейфер. – Судя по всему, нет ни одного доказательства, подтверждающего такое предположение. Это наверняка дело рук какого-нибудь грубого мужлана из тех, что околачиваются здесь, на углах! Спрашивается, почему бы инспектору просто не задержать всех разом и не допросить по очереди? Я бы именно так поступила.
Она продолжала в том же духе, приводя довод за доводом, – и говорила настолько уверенным тоном, до странного похожим на тон самого инспектора, что Фрэнсис вдруг снова воспрянула духом, как в воскресенье, когда слушала рассуждения Кемпа. Да какая вообще разница, кем представляется им преступник – грубым мужланом или разозленным лавочником? Главное, чтобы никто не подумал про них с Лилианой. Главное, чтобы никому не пришло в голову, что они могли стащить мертвого Леонарда по лестнице и пронести через сад в проулок… Фрэнсис вспомнила, как уходила прочь от него, лежащего там, в темноте. Как закрывала за собой калитку. А следом невольно явилась другая мысль – будто шепот, приглушенный ладонью. Его больше нет. Теперь Лилиана свободна. Им нужно только сохранять самообладание и терпеливо дожидаться, когда все уляжется…
Она поспешно прогнала эту мысль, но легкая эйфория не проходила. Фрэнсис откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза, пока миссис Плейфер излагала свои планы.
Вечером, после чаепития, она вернулась, и на сей раз вид имела подавленный, совсем для нее не характерный. Да, она навестила мистера Самсона, сказала миссис Плейфер. Он был не прочь поговорить с ней о деле, строго конфиденциально. Еще она порасспрашивала свою горничную, Пэтти.
– Пэтти? – недоуменно переспросила Фрэнсис.
