Головная боль у Фрэнсис усилилась и приняла характер тяжелой, глухой пульсации. Сухой хлеб с паштетом прилипал к нёбу. Интересно, что дали на обед парню и лучше ли у него аппетит, чем у нее? И где Лилиана, спрашивается? Может, пойти поискать ее? Но что она скажет ей, если найдет? Полдня уже пролетело. Все это великолепие, все эти умные мужчины… И все, как всегда, безнадежно. Немного погодя Фрэнсис, извинившись, встала и зашагала через вычурно декорированный холл. Но почти сразу наткнулась на ряд таких же мягких скамеек, где сидели во множестве унылые люди, тоже жуя сандвичи. Фрэнсис поняла, что они вышли из другого судебного зала, где проходит другое заседание, со своим судьей, своими присяжными, своими секретарями, клерками и адвокатами; и что дальше находится еще один такой же судебный зал, и еще один. Огромное здание со стенами из жилковатого мрамора представилось ей неким каменным монстром, которому безостановочно скармливают чьи-то преступления, чье-то горе, чью-то вину; которое в данную минуту их всех переваривает и очень-очень скоро исторгнет из себя, как мерзкие отходы своей жизнедеятельности.
Обернувшись, Фрэнсис увидела, что отец Леонарда делает ей знаки рукой. Пора возвращаться в свой судебный зал, на дневную сессию. Она проследовала за ним, все расселись по местам, и неумолимый процесс пищеварения продолжился. Сначала выступали свидетели, уже дававшие показания при ней прежде: парни, слышавшие угрозы Спенсера в адрес Леонарда; парочка из проулка. Затем прозвучало имя Чарли Уисмута – и Фрэнсис оторопела, когда он вошел, сильно прихрамывая, лицо в синяках, рука на перевязи. Заметив ее ошарашенный взгляд, Дуглас наклонился к ней и зашептал с ужасной гримасой отвращения и злорадства: разве она не знает? Чарли получил славную взбучку от мужа женщины, с которой крутил шуры-муры! Ему и самому грозит тюрьма; неделю назад он уже представал перед полицейским судом… При мысли об этом и при виде таких вот телесных повреждений Фрэнсис совсем поникла духом. Ну и, разумеется, невыносимо было слышать подробности о любовной связи Леонарда, прогулках с девицами в Грин-парке, подарках, стычке в ночном клубе, свиданиях на Таллс-Хилл, «специфических следах»…
– Полагаю, далее не стоит вдаваться, – перебил судья, – поскольку здесь все-таки присутствуют дамы.
Затем судебный пристав выкликнул имя Лилианы. Пока Чарли давал показания, публика на галерее тихо перешептывалась, но теперь в зале воцарилась гробовая тишина: все-таки Лилиана была гвоздем программы. Фрэнсис страшно занервничала, вспомнив, сколь жалкой и испуганной выглядела она на дознании. Но Лилиана взошла на свидетельскую трибуну спокойно, встала там с высоко поднятой головой, не откидывая вуалетки, произнесла присягу и начала отвечать на вопросы тихим, но твердым голосом… И это было самое страшное. Фрэнсис боялась даже смотреть на нее, ибо отчетливо понимала, что ее спокойствие происходит не столько от смелости, сколько от полного безразличия к дальнейшей своей участи; что со дня смерти Леонарда она уже выдержала столько приливов дикого ужаса, что теперь осталась вся нагая, вся опустошенная, вся обесцвеченная и обезжизненная, как дерево после урагана, как прибрежный камень после яростного шторма.
Лилиану спросили про последний день ее мужа. Нет, он не казался взволнованным, когда уходил на службу утром. Нет, он никогда не давал понять ни своим поведением, ни какими-либо словами, что опасается за свою жизнь. Она ничего не знала о его отношениях с мисс Грей. Она никогда не слышала о Спенсере Уорде. Да, она хорошо помнит вечер первого июля, когда на мужа было совершено нападение.
Не может ли она описать последствия первого нападения на него? Синяки под глазами и кровотечение из носа? Сильное кровотечение?
Да, довольно сильное.
Они думали о том, чтобы обратиться за медицинской помощью?
Здесь Лилиана впервые смешалась и опустила глаза.
Да, сначала они собирались вызвать доктора, но потом передумали: решили, что все и так обойдется.
Лилиана ни разу не взглянула на Фрэнсис, пока говорила. Но, спустившись со свидетельской трибуны, она перемолвилась парой слов с судебным приставом и – вместо того чтобы покинуть судебный зал, как все прочие свидетели, – направилась к скамье, где сидели Барберы и Фрэнсис. Ей пришлось пройти совсем рядом со скамьей подсудимых, и Спенсер скользнул по ней безразличным взглядом, когда она проходила мимо. Но люди на галерее почти до слышимого хруста вытягивали шеи, чтобы проследить за ней, и даже бесстрастные судейские чиновники, клерки и полицейские с интересом смотрели на нее. Лилиана села рядом с отцом Леонарда, и он ободрительно похлопал ее по плечу. Фрэнсис заметила, как она слабо содрогнулась от прикосновения.
Затем внимание всех присутствующих переключилось еще на кого-то. Пристав уже выкликнул очередное имя, которое Фрэнсис пропустила мимо ушей. Дверь со скрипом открылась, и в зал вошла стройная молодая женщина. Только когда она поднялась на свидетельскую трибуну, Фрэнсис увидела локон обесцвеченных волос, выбившийся из-под шляпки, выщипанные в ниточку брови – и наконец узнала мисс Билли Грей.
Поскольку появилась она сразу после Лилианы, первое, что бросилось в глаза, – это резкий контраст между ними двумя. Мисс Грей оделась, не принимая в расчет серьезность мероприятия, а так, будто собиралась на танцевальную вечеринку: зеленовато-голубое пальто, розовая бархатная шляпка-клош с закрученным страусиным пером сбоку, кремовые замшевые перчатки, расшитые красным бисером, соперничавшим в яркости с мантией судьи. Она окинула взглядом галерею и зал, слегка щурясь – от близорукости, наверное, решила Фрэнсис. Лилиану она, казалось, не заметила, но вот Спенсера увидела сразу – и быстро отвела от него глаза, словно испугавшись. Произнося присягу, мисс Грей немного запнулась и смущенно хихикнула. Она продолжала смущенно хихикать и в ходе дальнейшего своего выступления, хотя мистер Айвс задавал наводящие вопросы с таким терпением, как если бы имел дело с малым ребенком. «Итак, вы точно это помните?» «Не припомните ли, как дословно звучало данное высказывание?» Но адвокат хотел лишь, чтобы она подтвердила свои предыдущие показания насчет отношений с Леонардом, происшествия в ночном клубе, ярости и угроз Спенсера. Да, она ясно помнит, как Спенсер говорил, что мистер Барбер «давно нарывался на неприятности».
А что насчет размолвки, вышедшей между ними летом? Не напомнит ли она присяжным, чем завершилась ссора?
Снова опасливо покосившись на скамью подсудимых, мисс Грей ответила, что под конец Спенсер ударил ее кулаком по лицу и выбил коренной зуб. А когда парень что-то сердито проворчал при этих словах, она обратилась прямо к нему через зал – и Фрэнсис с изумлением осознала, что тон у нее вовсе не испуганный, а укоризненный и чуть раздраженный.
– Да, Спенс, все ведь так и было, не отпирайся!
Судья тотчас одернул ее:
– Вы не должны вступать в разговоры с обвиняемым.
– Он ударил меня и выбил зуб, – упрямо повторила мисс Грей.
Фрэнсис не понимала, было ли причиной тому такое ее упрямство или что-то другое, но теперь чем дольше она смотрела на девушку, поначалу показавшуюся столь разительно непохожей на Лилиану, тем больше сходства находила между ними. У мисс Грей такое же широкое простодушное лицо. Живые темные глаза. Полные губы, которые она попыталась зрительно уменьшить помадой по нынешней моде. Даже бисер на перчатках и страусиное перо на шляпке вполне во вкусе Лилианы. Вот так, наверное, выглядела Лилиана в свои восемнадцать лет, подумала Фрэнсис. Лилиана еще до своего скоропалительного замужества, до мертворожденного ребенка, до всех разочарований. Та Лилиана, которую Леонард впервые мельком увидел через витрину лавки на Уолворт-роуд. Заметила ли сходство сама Лилиана? Трудно сказать. Она смотрела на девушку со спокойным равнодушием, с каким теперь смотрела решительно на все. А вот Билли начала волноваться – ибо мистер Айвс закончил с ней и к допросу приступил мистер Трессилиан, а он оказался далеко не столь мягок и терпелив, как обвинитель; и сейчас он нисколько не походил на Джона-Артура: был саркастичен и беспощаден. Он глубоко сочувствует мисс Грей в связи с утратой зуба, сказал мистер Трессилиан, и джентльмен, поднявший руку на даму, конечно же, не заслуживает прощения. Но, безусловно, иные из присутствующих здесь могут понять смятение молодого человека, внезапно узнавшего, что его невеста состоит в любовной связи с женатым мужчиной. Ведь мисс Грей и мистер Уорд были помолвлены, не правда ли?
