Все это время сердце у нее бешено стучало, хотя голос вроде бы звучал ровно. Но мать по-прежнему держалась натянуто и попрощалась довольно cухо. Она зашагала через сад скованной походкой, будто зная наверное, что Фрэнсис стоит у окна и глядит ей вслед.
Как только она скрылась за калиткой, ведущей в проулок, Фрэнсис на ватных ногах поднялась наверх. Занавески в гостиной теперь были раздвинуты. Лилиана, уже приведшая одежду в порядок, стояла посреди комнаты, закрывая ладонями нижнюю половину лица. Она посмотрела на Фрэнсис поверх пальцев, и на миг показалось, что они обе вот-вот разразятся истерическим смехом от облегчения после пережитого ужаса.
Но острый момент прошел, и Фрэнсис бессильно рухнула на диван:
– О боже! – Она уставилась на свою измятую юбку. – Видок у меня расхристанный, да? И физиономия так и пылает. Ты слышала, что я там сказала матери? Что мы с тобой танцевали. Что ты обучала меня танцевальным шагам. Ох, слов нет, дурная оперетка какая-то!
Лилиана опустила руки:
– Но твоя мать ни о чем не догадывается, правда ведь?
– Не знаю. Вообще-то, она гораздо проницательнее, чем кажется. С другой стороны, она умеет не замечать вещи, которые ее не устраивают… Вот же чертова миссис Плейфер! Это вполне в ее духе – отправить мою мать домой за половиной старой коробки аррорута, вместо того чтобы послать кого-нибудь из своего батальона слуг купить новую. И мать тоже в своем репертуаре – подхватилась и побежала!
– Но ведь она ничего такого не подумает, – настаивала Лилиана. – Никто не подумал бы. То есть подумали бы все что угодно, только не это.
– На самом деле – может, – неохотно ответила Фрэнсис. – Памятуя мою историю с Кристиной.
Лилиана испуганно взглянула на нее, потом резко отвернулась, упала в кресло и принялась грызть ноготь большого пальца. Фрэнсис перевела взгляд с нее на ковер, где совсем недавно они лежали, занимаясь любовью. Теперь комната казалась страшно душной. Хорошо хоть мать пришла не с улицы и не увидела задернутых занавесок. Занавески были Лилианины – летние шелковые, подобранные в тон диванным подушкам. В старинной чугунной топке стоял букет искусственных цветов; птичья клетка медленно вращалась на ленте, привязанной к крюку в потолке, а на каминной полке, конечно же, теснились разные игрушки и безделицы, в том числе фарфоровый фургончик с лошадкой… Внезапно Фрэнсис увидела гостиную глазами матери: да, обстановка как в каком-нибудь борделе на задворках Пиккадилли.
Фрэнсис перевела взгляд на Лилиану и, бессильно опустив плечи, проговорила тусклым голосом:
– Что мы с тобой творим, Лилиана?
Лилиана недоуменно вскинула брови:
– Ты о чем?
– Ты знаешь о чем. Сейчас половина одиннадцатого утра. Неудивительно, что мать едва нас не застукала. Удивительно, что мы до сих пор еще ни разу не попались.
– Разве ты не хотела этого?
– Хотела, разумеется.
– Это ты пришла ко мне.
– Да, потому что если бы я не пришла сейчас – когда еще я смогла бы увидеться с тобой наедине? Только вечером, возможно? На пять минут, когда Леонард отлучился бы в туалет?
– Но что нам остается делать? – сказала Лилиана. И, не дождавшись ответа, спросила: – Ты хочешь прекратить наши отношения? – Она подошла к дивану, села и взяла Фрэнсис за руки. – Ты ведь не можешь порвать со мной, правда? О, Фрэнсис, скажи, что не можешь! Я умру без тебя! Я так тебя люблю!
– Я тоже люблю тебя. Но это всего лишь слова – а что они значат?
– Ты сама знаешь. Прекрасно знаешь. Почему ты вообще спрашиваешь?
– Мне иногда кажется, что мы с тобой сошли с ума.
– Это весь мир вокруг сошел с ума. А нам просто нужно быть осторожнее. Совершенно не важно, в какое время суток мы видимся, верно ведь? Это не имеет ни малейшего значения! И совершенно не важно, что нам надо держать все в тайне – от этого наши отношения становятся только еще более особенными, более интимными.
– Полагаешь, моя мать сочтет наши отношения особенными? И Леонард тоже?
– Мне все равно, что подумает Леонард, – машинально ответила Лилиана. – И я же не с мужчиной ему изменяю.
У Фрэнсис оборвалось сердце.
– Вот как?
Лилиана страшно смутилась:
– Я имею в виду, что он так на это посмотрит, если узнает.
– Как именно? – спросила Фрэнсис. – Как на пустяк какой-то, ты хочешь сказать? Тогда почему бы не рассказать твоему мужу про нас, если это пустяк?
Лилиана потупила глаза и тихо проговорила:
– Это не пустяк, ты знаешь.
Фрэнсис знала. Вернее, была почти уверена. Но у нее вдруг возникло необъяснимое искушение взвиться, затеять ссору… Мгновение спустя, однако, порыв миновал. Она поднесла руку Лилианы к губам и тихо выдохнула:
– Прости меня. Давай не будем ссориться.
Лилиана неуверенно улыбнулась:
– Ляг обратно на пол. Я задерну занавески. Мы можем…
– Нет. Я лучше пойду вниз. – Фрэнсис начала подниматься с дивана. – Миссис Плейфер запросто может отправить мою мать домой еще за чем-нибудь.
Лилиана не отпускала ее:
– Не уходи, пожалуйста.
– Я должна, Лилиана.
– Тогда… тогда просто поцелуй меня на прощание.
И Фрэнсис, после недолгого сопротивления, позволила увлечь себя обратно на диван, и поцелуй, по обыкновению, затянулся очень-очень надолго…
Когда мать вернулась домой, Фрэнсис постаралась увести разговор в сторону от Лилианы. Они подробнейшим образом обсудили желудочное расстройство Пэтти, которой доза аррорута не особо помогла. После ужина, когда они вдвоем сидели за шитьем в гостиной, мать упомянула об одном деле, порученном ей миссис Плейфер, – нужно пронумеровать билеты для предстоящей благотворительной лотереи. Не поможет ли ей Фрэнсис? Работа простая, но довольно скучная. Они могут все сделать в выходные, да? Скажем, в субботу?
– Конечно, – ответила Фрэнсис. И после паузы неловко добавила: – Только лучше в воскресенье. Мы с Лилианой наметили кое-что на субботу.
Довольно долго мать молчала, перебирая катушки шелка в своей корзинке. Потом отрезала нитку, послюнила кончик и просунула в игольное ушко. Сделав первый стежок, она сказала:
– Я заметила, в последнее время миссис Барбер прибрала тебя к рукам. Мистер Барбер не скучает по своей жене?
Она говорила негромко, не поднимая глаз, и таким необычным тоном, что у Фрэнсис внутри все сжалось, словно ей снова было десять лет. Она тоже сделала пару стежков и ответила по возможности беззаботнее:
– Они часто проводят субботы порознь. Мистер Барбер после работы играет в теннис, помнишь?
– Я имела в виду не только субботы.
