– Почему у вас все сводится к войне, генерал? Сто лет мы балансировали на этой грани и еще сто лет пробалансируем. А по поводу всех сил, генерал, вы неправы. Империя уже долгие годы занимается практически только военным производством. Вся их экономика на это рассчитана. На какое-то время это, безусловно, означает ее подъем, ведь это военные госзаказы, огромные деньги, вкладываемые в производство, причем в основном в крупное, которое мало кто из частников может осилить. Но Цкар уже проворонил свою золотую эпоху. Пока они воевали, это окупалось, но последние пятьдесят—шестьдесят лет они ограничиваются локальными стычками, которые новых источников дохода не приносят. А знаете, что это значит, генерал? Казна постепенно пустеет. А как оплачивать военное производство? Повышать налоги, причем со всех. А это значит, что хиреет мелкий бизнес, беднеет население. Растет недовольство. Можно еще и на качестве экономить потихоньку. Не сразу, конечно, но тем не менее. Империя разрушает сама себя, генерал. Страна не может существовать и быть грозной державой без мелкой промышленности, налаженной торговли, денег в казне, что поступают не путем выбивания и конфискации, а нормально, без многого другого, чего сейчас уже нет в Цкаре.
Сколько так еще может продолжаться? Они или бросятся в войну, и тогда нам придется несладко, но тем не менее у нас куда больше шансов заполучить и международную помощь, и со снабжением не будет проблем, не говоря уже об ополчении: за Эсквику пойдут воевать все – от учеников УМНа до наемных убийц, или загнутся сами по себе.
И, поверьте мне, мы делаем для этого все возможное – приводим к власти в Цкар тех, кто нам угоден: кто не хочет войны или просто глуп настолько, что, что бы он ни сделал, хорошего для Империи не выйдет, разжигаем недовольство, ссорим Цкар с соседями. Хотя тут они и без нас хорошо управляются. Так вот, генерал, при той налоговой политике, что существует сейчас в Цкаре, при их упадке экономики, которая кажется успешной только благодаря крупным производствам, а на самом деле давно прогнила, при политическом строе и его курсе, который всех уже в самой Империи раздражает, постоянной смене правительств Цкару уже недолго оставаться реальной угрозой. Нам только нужно тянуть как можно дольше, не поддаваться на провокации – война для них сейчас как подарок небес. Пока мы в нее не ввязываемся, мы тем самым подтачиваем силы нашего противника, не жертвуя при этом тысячами и десятками тысяч наших людей, которые погибли бы в боевых действиях. Ждем, пока Империя загниет сама по себе.
– Вот в этом весь ваш род, Тацу, эрка вам в задницу, – скривился Нго. – Вам лишь бы интриги плести и прочие подлости чинить. Вот за это я вас и ненавижу. – Узкие глаза зажглись яростью и презрением. – За то, что из-за таких, как вы, я должен полжизни проводить в каких-то дрязгах, подковерной суете, угодничестве. Если не умеешь хорошо трепаться и вовремя успевать показаться на глаза вышестоящему начальству, считай, что ты в проигрыше. Все вы норовите исподтишка, как-нибудь вот этак, но не в лицо. Вертитесь ужом. Противно, честное слово. Всю жизнь смотрю на такую публику, и аж скулы сводит. Живете тут в тепле и покое, а мы там умираем, чтобы вас защитить, а вы потом еще и тупицами нас называете. Ну и кто вы после этого?
– А вы хотите, чтобы вам все в ножки кланялись и до небес превозносили? У каждого свой долг, и то, что вы его выполняете, не значит, что все вам за него обязаны. Почему вы думаете, что никто в тылу, если выражаться вашим языком, не работает и только в потолок плюет? Вы же не нуждаетесь ни в еде, ни в одежде, ни в оружии, ни в медикаментах, ни в деньгах. Вам не надо подавлять внутренние восстания. И вы знаете, что вернетесь в дом, где у вашей семьи все есть, ничего не разграблено и не сгорело. Да никто вас и не заставлял выбирать именно этот путь в жизни, а если выбрали, то, значит, он вам нравится, вот и не скулите. Впрочем, – Джейко тряхнул волосами, на миг прикрыл глаза, – мы отвлеклись. Наши взгляды на жизнь, политику и прочее ничего общего не имеют с вполне реальными и неоспоримыми фактами. Например, такими, как убийство дэла Лектора Неля. Он же был вашим другом. Кстати, вы же так не любите политиков, а как же с ним сдружились? Значит, не все такие уж плохие… Хотя вы же его убили, значит, все же все? Чем вам не угодил Лектор Нель-то?
– Да что вы можете понять? – фыркнул Нго. «Двуликие боги, когда уже мне это перестанут говорить? У меня уже скоро будет аллергия на эту фразу», – мысленно взвыл Джейко, на лице же не отразилось ничего, тем более что ответа, по-видимому, и не требовалось. – Мы с Лектором раз в такой заднице оказались. Только чудом и выжили. И он тогда меня два дня на себе тащил, пока на нас наши разведчики не вышли. С тех пор я ему как брату верю… верил. Мы, может, и не часто встречались, зато никогда никаких секретов друг от друга не имели. Он – единственный из всех политиков, кто всегда говорил правду в лицо. Думает, что ты дурак, так и скажет. Вот за это я его всегда уважал. Ни богов, ни эрков не боялся. И к кому я еще мог обратиться за помощью, когда узнал, что артефакт будет продаваться именно в Ойя? Разумеется, только к нему. Он и с деньгами обещал помочь, и поприсутствовать на аукционе, чтобы шансов было больше, и проследить, чтобы не кинули. Мы договорились, что на людях не будем показывать, что знакомы… ну на всякий случай… Я же ему, мерзавцу, полностью доверял! Полностью! У меня и мысли не возникло, что он может меня обмануть! Он всегда меня во всем поддерживал. И в отношении Цкара тоже! Хоть один был нормальный в вашем племени… И что же я испытал… когда понял, что и он… Что и он предателем оказался!
– А как вы это узнали?
– Да-а, – махнул рукой Нго. – Стыдно сказать… глаза мне на него открыли! Сваермах этот ваш подошел и говорит так сочувственно, мол, жалко ему, когда с честными людьми вроде меня так поступают. Я, конечно, спрашиваю – как это «так»? Ну тогда он мне и поведал, что Лектор за моей спиной договорился с первоклассным вором, даже сюда его протащил, и указал мне на… Лаэртэ. Я сначала, разумеется, не поверил. А он посмеивается и говорит, а ты, мол, проверь да спроси у своего Неля, так это или нет, да и остальных, не видели ли они эту эркову воровку с ним. Я тогда спросил, что это он мне это говорит, а не в Сыск бежит, вон даже представитель, сам начальник его тут есть. А он ответил, что, мол, он им, то есть вам, скажет? Доказательств-то у него никаких. Да и… как я понял, он не просто так узнал об этой воровке, тоже небось ее услугами пользовался… Я вообще поначалу не хотел ему верить: рожа уж больно мерзкая, но сомнение уже закралось… Думаю, надо поговорить. У лэрэ Маери поинтересовался, видела ли она эту Окамили раньше. Она и рассказала, что видела на балу, причем вместе с Лектором. Она даже подумала, что это он ей рассказал об этом аукционе. Ну в это я не поверил. А то, что на балу были, так это мелочь, мало ли там народу было. А потом увидел, как они о чем-то шепчутся. Причем не как обычно люди говорят, а явно о чем-то спорят. А о чем два почти незнакомых человека могут ругаться? Мне это сразу показалось странным. Я дождался, когда эта девка уйдет, и прямо спросил у Лектора – так это или не так, задумал ли он артефакт украсть или нет. Ну повздорили немного, но Лектор меня убедил, что у него и в мыслях не было, мол, кому я верю, какому-то в первый раз увиденному мужику или старому другу, который его от смерти спас и в беде и радости никогда не оставлял. Мне даже стыдно стало. Стыдно-то стыдно, но… ночью я спать почти не мог. А комнаты у нас соседние были. Слышу, ночью-то дверка открывается и шаги куда-то. Куда, думаю, ему приспичило, если сортир и в комнате есть. Но идти за ним… как-то… не очень. Я тогда решил по-другому сделать. Вылез через окно, благо там виноград такой хороший. Думаю, если он не к артефакту идет, то трогать его не буду, мало ли… мож, девка какая приглянулась. Захожу через другую дверь в комнатку, что смежная с той, где артефакт лежал, ну и глянул, что творится. И что же я увидел? Что Лектор, падла такая, лапы свои загребущие тянет к артефакту, шкатулку берет и сматывается! Ну что я должен был делать? Меня такое зло взяло! Только что он клялся-божился, что друг мне навеки и никакой артефакт ему не нужен и что все только для меня. Еще и стыдил, что я так о старом товарище думаю. А сам!.. И знаете, лэр, он это заслужил. Дружбу не предают. Это уже был не Лектор Нель, какого я знал. Что-то у него там в мозгах перемкнуло, наверное, если он до такого опустился. А значит, и не надо ему больше жить, раз такое дело пошло. Меня больше всего поразило, что он же не признался, когда я его тогда к стенке припер. Ну сказал бы – эрк попутал, что я, не понял бы? Да мне ж этот артефакт не навсегда нужен, попользовался бы и ему передал. А он!.. – снова махнул рукой Нго. – Честь, лэр Тацу, честь – это единственное, что у нас остается, когда потеряно все. Кто это сказал? Не помню… Но если потеряна честь, то все остальное… тоже потеряно… И предательство простить нельзя.
