– Выше нос, дорогая. Это же не навсегда.
Если начнется война, она может затянуться на очень долгое время, думала Диана. Она знала: если Эдвард сейчас расстанется с ней на несколько месяцев, он найдет другую, и она тем или иным способом должна этому помешать. Они поднимались на холм к Уодхерсту, через несколько минут он высадит ее из машины и помчится к своей семье. И к Вилли. Возможно, он уловил ее настроение, потому что сбавил скорость и спросил: «Ну, что такое, милая?»
– Ничего. Просто взгрустнулось.
– Может, заедем в паб, выпьем по-быстрому?
– Было бы замечательно, но с нами Джейми.
– Могу тебе вынести.
Но как только они остановились, Джейми, который проспал, как паинька, всю дорогу в своей корзинке на заднем сиденье, проснулся и расплакался. Диана вынула его из корзинки и начала успокаивать, вышагивая туда-сюда. Он удивительно красив, думала она – в отличие от тех двоих, толстых и рыхлых, с рыжевато-светлыми волосами, Джейми был темненьким, тонким, с очаровательным крючковатым носиком, слишком взрослым для детского личика. Он точно от Эдварда, уже в тысячный раз подумала она. Иногда, глядя на него, она обморочно слабела от любви. Он был мокрый – он никогда не плакал без причины; она уложила его на заднее сиденье машины и достала чистый подгузник из корзинки. Пока она закалывала подгузник булавками, он взглянул на нее с мимолетной, заговорщицкой улыбкой, полной такого веселья и доверия, что она прослезилась.
– Вот, держи, милая.
– Подожди чуть-чуть. – Слеза капнула на животик Джейми, и он моргнул.
Закончив переодевать его и положив обратно в корзинку, она повернулась к Эдварду, чтобы взять свой стакан, но он сказал:
– Пойдем-ка сядем.
Они сели, он вложил ей в руку стакан и обнял ее за плечи.
– Бедная моя, ты совсем расстроилась. Не унывай. Даже через сто лет ничего не изменится.
– Вот это меня нисколько не утешает. Кто вообще придумал такую глупость?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Скажу одно: я люблю тебя, как бы там ни было. И мне невыносимо оставлять тебя. Так лучше?
– Гораздо лучше, – она взяла протянутый им платок и высморкалась. – Твои платки так приятно пахнут!
– Ливанским кедром, – ответил он. – Ну, пей, милая, нам уже пора.
Когда они допили, он поцеловал ее и унес оба стакана обратно в паб.
– Признай, Джейми вел себя как ангелочек, – сказала она, пока они проезжали через деревню.
– Да, он славный малец, – рассеянно отозвался Эдвард. Он часто думал, не от него ли этот ребенок, но заговаривать об этом означало ступать на опасную почву. – А теперь показывай дорогу.
К тому времени, как он высадил ее, выгрузил весь ее багаж из машины, легко перекинулся парой слов с ее золовкой (которая сочла его совершенно очаровательным) и проехал еще миль десять, был уже восьмой час, но Вилли, похоже, не рассердилась и не заинтересовалась: ее гораздо больше беспокоило, как он воспримет известие о том, что не только леди Райдал все еще здесь, но и мисс Миллимент вскоре приедет.
* * *
Явившись с утра пораньше в свой лагерь, Кристофер и Саймон были потрясены: кто-то откинул передние полотнища их палатки. Саймон уже собирался громко возмутиться, но Кристофер схватил его за руку и приставил палец к губам. Вместе они бесшумно подкрались поближе. Одна из стенок палатки бугрилась, за ней кто-то возился. Должно быть, неизвестный был все еще здесь. Кристофер положил на землю припасы, которые нес, и схватил палку – не особенно крепкую, но лучше, чем ничего. Саймон последовал его примеру. Кристофер крикнул:
– Эй, кто там внутри, выходи!
После паузы из палатки выполз Тедди. Он жевал печенье из пачки, и Саймон сразу заметил, что он хмурится.
– Ну вы и скрытная парочка, – заявил он. – И долго это продолжается?
Саймон понял, что Тедди страшно зол.
– Недолго, – ответил он.
– Ты же знаешь, я люблю походы. Почему же не позвал меня? Что в этом особенного?
– Это Кристофер придумал, – промямлил Саймон.
– Да ну? Много же всякой всячины вы сюда натащили. Что задумали?
– Секрет, – ответил Кристофер. – Я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал.
– А я, значит, «кто-нибудь»? Ты тут вообще в гостях, – напомнил он Кристоферу. – Я думал, ты хотя бы из вежливости позовешь играть всех. А ты, – он повернулся к Саймону, – ничего странного, что тебе всегда было некогда играть в сквош или помогать мне в тренировках по теннису. Или даже кататься на велосипедах. Ты просто предатель.
– Я не предатель!
– Вот так предатели всегда и говорят. У вас тут еды хватит на крикетную команду. Зачем она вам?
– Мы хотели… – начал Саймон, но Кристофер прервал его:
– Молчи!
Наступила зловещая тишина. Потом Тедди выпрямился и спросил:
– Так вы скажете мне или нет?
– Нет.
– А почему?
– Потому что я просто не хочу. Вот почему.
Они стояли, уставившись друг на друга в упор. Помолчав, Тедди заявил:
– Все ясно. Ты хочешь войны.
Саймон вмешался:
– Кристофер «отказчик». Поэтому он никак не может хотеть войны.
– Заткнись!
Теперь они оба против него, подумал Саймон.
Кристофер сказал:
– Войны я не хочу. А чего хочешь ты?
Тедди слегка растерялся, застигнутый врасплох.
– Выгодную сделку. Очень выгодную. Надо подумать. Кстати, ваше печенье все отсырело. Надо было положить его в жестянку.
– Знаем, но у нас кончились жестянки.
– Саймон, сложи в палатку все, что мы принесли. А нам с Тедди надо поговорить.
Могли бы поговорить и при мне, подумал Саймон. Он разозлился на то, что к нему относятся как к младшему – оба велели ему заткнуться, Кристофер командовал им в присутствии Тедди. «Еще немного – и я расплачусь от злости», – сказал он себе. Он и вправду чуть не плакал.
– Да мне все равно слышно все, что вы говорите, – отозвался он, но ему не ответили.
Как вскоре выяснилось, Тедди прекрасно понимал: вся эта скрытность понадобилась, чтобы о лагере не узнали взрослые, и если он, Тедди, не добьется своего, он преспокойно может их выдать. Кристофер сказал, что это подло, а Тедди возразил, что и Кристофер поступил с ним подло, так что он просто ответил подлостью на подлость. Однако он так и не сказал, чего хочет. А хотел он быть главным, что бы они ни затевали. Кристофер может стать его главнокомандующим, Саймон – пехотинцем – в отместку за то, что они с самого начала не приняли его в игру, а больше всего ему хотелось знать, что же они все-таки задумали. Кристофер сразу же заявил, что ничего.
