– Нет, сынок, я так не думаю. Сын Димыча ничего такого не совершал, просто подрался с кем-то по пьяни, морду разбил, мы и свидетелей тогда нашли, и мужика, с которым драка была, тоже нашли, он все подтвердил.
– А кто же тогда убил? – снова вылез неугомонный Тимур.
– Угадай с трех раз, – сердито бросил ему Сергей, до которого наконец стало доходить, о чем говорит Назар Захарович.
Ему было досадно, что он не догадался сразу. И еще он подумал, что Наташа тоже, конечно, вряд ли догадалась, но узкое место она интуитивно почувствовала абсолютно точно. «Не то что убивать…» В этих словах и заключается та рана, которую Владимир так боялся задеть. В них то зерно, из которого выросли рисунки. Получается, Володя Лагутин совершил убийство, но никто никогда об этом не узнал. Но зачем? Зачем он это сделал?
– А кого он убил? – спросил Сергей. – Кого-то из знакомых?
– Спившегося бомжа, – коротко ответил Назар Захарович. – Поэтому убийцу искали в первую очередь среди таких же, как он сам, маргиналов, алкашей, бродяг. На такого мальчика из хорошей семьи, как Володя, студента МГИМО, никто никогда в жизни не подумал бы, просто в голову такое не пришло бы.
– Но зачем? С целью ограбления? Что у спившегося бомжа можно взять?
– Тюрьма, – неуверенно проговорил Артем. – Так скучно, что хочется несчастья.
– Кожу бы всю оставила, только бы вырваться, только вырваться, – добавила Наташа.
Сергей заметил, что Ричард выглядел ошеломленным, но одновременно очень довольным.
– Друзья мои, это прорыв! – сказал он. – Это настоящий прорыв, который многое расставляет по своим местам. Вы даже представить себе не можете, какие вы все молодцы! Сегодня мы сделали гигантский шаг по направлению к конечной цели! Наташа, Артем, Сергей, Тимур, Назар, каждое ваше слово, каждая мысль оказались поистине бесценны!
Сергею стало немного смешно от высокопарности формулировок, но он тут же пристыдил себя: все-таки человек – иностранец, хоть и великолепно владеющий русским языком.
– Вы тоже молодец, – храбро заговорила Наташа. – Вы же первым услышали про эполеты и тринадцатого солдата. Мы с дядей Назаром просто слова произносили, а вы услышали.
Она вдруг смутилась, покраснела и в этот момент показалась Сергею невероятно милой, трогательной и какой-то беззащитной. Почему-то захотелось ее обнять. «Тьфу, глупость какая!» – одернул он себя.
– Но все равно непонятно, почему вашему начальнику нужно было стреляться, если того пьяницу убил Лагутин. Какая связь? Я ее не вижу, – заметил Артем.
И Сергею стало одновременно приятно и неприятно. Приятно оттого, что Артем, как выяснилось, тоже не все схватывает на лету. А неприятно оттого, что он, Сергей, этому порадовался. Позавидовал быстроте ума Артема, его нестандартным ходам. Зависть – это плохо само по себе, но еще хуже, когда обнаруживаешь ее в собственном нутре.
– Заведующий отделом в горкоме партии и заведующий отделом в Мосгорисполкоме – это очень влиятельные люди в масштабах города, – начала объяснять Галина Александровна. – Можно с высокой степенью вероятности утверждать, что они не допустили бы привлечения своего сына к уголовной ответственности. Нажимали бы на все кнопки, брали за горло. Значит, пришлось бы привлекать кого-то другого. Невиновного. Или оставили бы преступление нераскрытым, но это очень плохо для отчетности. И если в первый же момент появились подозрения насчет сына начальника, то на него все стрелки и перевели бы.
– Ух ты! А еще говорят, что при совке не было такой коррупции, как сейчас. Врут, да?
Поистине, Тимура ничем нельзя вывести из хорошего расположения духа! Так накосячил с Артемом и с телефоном Гримо, практически подставил Сергея, отработал штраф – и как с гуся вода. Счастливый!
– Конечно, врут, – усмехнулся Назар Захарович. – Те источники, в которых ты черпаешь информацию, всегда врут, так что ты на них особо не надейся. И вообще, вранья кругом много, с этим надо смириться. Теперь я, кажется, понял, почему наш Дим Димыч Волосов сделал то, что сделал. Если раскрывать преступление добросовестно, как следует, то под подозрение попадет сын Лагутиных и Лагутины начнут давить на все доступные рычаги, чтобы перекрыть кислород. Не обратить внимания и довести дело до конца означает подставить себя, свою семью и всех коллег, потому что такие, как Лагутины, не прощают и не забывают. За год до того Димыч получил наконец квартиру, много лет в очереди стоял. И сына в институт сумел запихнуть, чтобы от армии уберечь. Подозреваю, что с кем-то из Лагутиных, а может, и с обоими он был лично знаком, просил помочь, они посодействовали. Мы обычно знали, какие весомые руководители проживают на нашей территории, и Димыч наверняка знал, так что мог и познакомиться при случае, например, когда отчитывался в горкоме. Смею предположить, что либо Димыч был чем-то обязан Лагутиным, например, квартирой или институтом для сына, или еще чем-то, либо боялся их, так сказать, профилактически. Понимал, что они могут сделать и как поступить и что за этим последует. Конечно, за нераскрытое убийство по головке не погладят, но это в любом случае лучше, чем скандал и конфликт с такими могущественными чиновниками. Зинаида со своими возможностями в области дефицита была нужна всем в Москве, она своими связями весь город опутала. Волосову и его семье никакой жизни не стало бы. И все бы ничего, Димыч выкрутился бы, если бы не сын, который так неудачно попался именно в ночь убийства со следами крови на рубашке. И под описание свидетеля, видевшего, как кто-то убегал с места убийства, он полностью подходил. Рост, возраст, джинсы, светлая не то сорочка, не то тенниска, вот как раз примерно такая, в каких вы все тут ходите. Сын Димыча был сильно пьян, показания давал путаные, мало что помнил. Одним словом, притянуть его к трупу бомжа – раз плюнуть, было бы желание. Никаких анализов на ДНК в ту пору не знали, кровь определяли только группой, и тут можно и на экспертов надавить, а могло и вообще так сложиться, что группа совпадет, их же всего четыре да два резуса, один из которых крайне редкий. А следователь, которому отписали вести дело по убийству, Димыча ненавидел, об этом знали и весь райотдел, и вся следственная часть районной прокуратуры. Между ними давняя война шла. И Димыч, я думаю, понимал, что следователь этот с огромным удовольствием спляшет на его костях и посадит сына, чтобы выслужиться перед Лагутиными и заручиться их поддержкой на долгие годы вперед. Вот перед лицом такой коллизии наш Димыч и сломался. В голове помутилось, перед глазами все черно, руки опустились, сил сопротивляться не осталось… Да, вот теперь я, кажется, понял Дим-Димыча.
– А я – нет, – дерзко произнес Сергей.
– Чего же ты не понял? – ласково осведомился Назар Захарович.
– Вы так говорите, как будто уверены, что ваш Димыч точно знал про Лагутина. Ну, про то, что это он убил того бомжа. А откуда он вообще мог это узнать?
Назар Захарович кивнул одобрительно и выставил вверх указательный палец.
– А вот это, сынок, и есть самый интересный вопрос. Вопрос важный, можно сказать, ключевой. Ты молодец, что задал его. Но ответа у меня нет.
