На улице Горького ему удалось-таки поймать свободное такси, и он благополучно вернулся домой. А утром, около половины восьмого, встретился с Дим-Димычем: Волосов приходил на службу рано, не позже восьми часов, и встречались они, как правило, либо днем или вечером на конспиративной квартире, либо, если разговор предстоял короткий, по утрам на автобусной остановке, рядом с которой находился работающий с семи утра киоск «Союзпечать». Юра как будто ждал автобус, а Димыч покупал свежую прессу.
– Как вчера посидели? – осведомился Димыч. – Кто был?
Юра добросовестно перечислил всех участников банкета, среди которых были руководители двух других комиссионок. Один из них, как следует приняв на грудь, обмолвился, что недавняя ревизия уж так трясла его, так трясла, он прямо сухари сушить собрался, но следователь попался вменяемый и все обошлось.
– Обошлось, значит, – недобро усмехнулся Волосов. – Ну-ну. А сам как? Проблемы есть?
– У меня – нет, – бодро отрапортовал Юра.
– А у кого есть?
– У студента МГИМО по фамилии Лагутин.
Волосов нахмурился.
– Лагутин? – переспросил он. – Как зовут?
– Владимир Николаевич. Перешел на третий курс.
– И что с ним не так? Фарцует?
– Да вы что! – рассмеялся Юра. – Такой чистенький мальчик, упакованный, у него и так все есть. Сильно перебрал вчера, заснул на скамейке. Беспокоюсь, не обокрали бы его, спящего. Если что – имейте в виду, у него было двенадцать рублей, джинсы «Ливайс», рубашка «Кэжуал юник», мокасы итальянские, замшевые. Если его раздели ночью, то он, когда прочухается, ничего не вспомнит и место вряд ли укажет, не соображал ничего.
Юра точно назвал адрес дома, рядом с которым находилась та самая скамейка под раскидистым деревом.
– Неужели такой пьяный был, что ничего не вспомнит? – усомнился Димыч.
– Зуб даю! У него уже глюки начались, бормотал, что человека убил. Так что если у кого вещички его обнаружите, то я вас предупредил. Да, и на вещах должна быть кровь, у него вся рожа была перепачкана, падал несколько раз.
Если бы Юра в тот момент знал, что видит Дим-Димыча Волосова в последний раз… Но он этого не знал. Поэтому попрощался, как обычно, легко и коротко, небрежно бросив шутливое: «Чао, шеф!» – вскочил в подошедший автобус и отправился по своим делам. О том, что Волосов застрелился, Юра узнал только через несколько дней.
И о том, что той душной ночью был убит человек, Юра тоже узнал. Труп забитого до смерти бомжа обнаружили в подъезде дома, находящегося в двух минутах ходьбы от скамейки, на которой заснул пьяный Владимир Лагутин. Сложить два и два было несложно.
В голове у Юры начал зреть план, пока еще совсем сырой, но если довести его до ума, то можно будет хорошо пристроиться в этой жизни. Он дождался 1 сентября и поехал к зданию МГИМО. Занял удобную наблюдательную позицию и стал ждать. Он и сам студент и хорошо понимает: можно до посинения прогуливать занятия, но 1 сентября приходят все поголовно. Если есть шанс выследить Лагутина, то сегодня этот шанс высок как никогда.
И Юра не ошибся. Своего недавнего знакомца он увидел стоящим на улице в компании нескольких приятелей, скорее всего сокурсников. Осторожно попался ему на глаза, якобы случайно задел локтем, извинился, перехватил взгляд, в котором не выразилось ровным счетом ничего: ни колебания, ни узнавания, ни испуга. Теперь Юра точно знал: Владимир Лагутин его не помнит. Это было замечательной новостью! Но еще более обнадеживающим выглядел тот факт, что спустя две недели после события студент спокойно явился в институт. Значит, не задержан, не арестован, и вообще, никто его ни в чем не подозревает.
Дождавшись конца первого учебного дня, Юра терпеливо таскался за Лагутиным, выдерживая безопасную дистанцию, пока наконец не оказался возле его дома. Детали предстоящей операции еще не вызрели в голове, понятно было только одно: есть человек с известным именем и адресом и есть информация об этом человеке, которую нужно суметь продать ему самому максимально дорого. Юра был осторожен, поэтому не торопился. Сначала он хотел выяснить как можно больше о семье Владимира Лагутина, об их достатке, о связях и возможностях, о характере и привычках, при этом собирать сведения следовало таким образом, чтобы не засветиться. Нельзя ни у кого ничего спрашивать о Владимире и его близких. Можно только наблюдать и делать выводы.
Первая удача привалила в ближайшие выходные: в субботу во второй половине дня Владимир вышел из дома в окружении всего семейства. Яркая дородная дама – наверняка мать, хмурый мужик с властным недовольным лицом – отец, девушка – сестра. Или не сестра, а подруга? Жена? Хотя третий курс – рановато для семейной жизни. Так все-таки кто она, сестра или подруга? Юрий прищурился, издалека вглядываясь в лица, заметил несомненное сходство девушки и с матерью, и с Владимиром. Значит, сестра.
Они подошли к черной «Волге», припаркованной в нескольких метрах от подъезда, Владимир и его отец начали засовывать в багажник сумки. «На дачу собираются, – понял Юра. – Вряд ли в отпуск, занятия же начались. Черная «Волга» с водителем – значит, кто-то из родителей большой начальник. Немудрено, дети маленьких начальников в МГИМО не учатся». Женщина и девушка сразу уселись в машину, но внезапно дверь распахнулась, девушка выскочила из салона и быстро направилась в сторону подъезда. Из машины выглянула мать и крикнула ей вслед:
– Плиту тоже проверь, кажется, я газ не выключила под чайником!
Девушка обернулась и громко ответила:
– Да, хорошо, мамулик.
От звука ее голоса у Юры перехватило дыхание. Уже в следующую секунду все планы, все мечты об удачной продаже информации вылетели из его головы, а их место заняла одна-единственная мысль: он должен познакомиться с этой девушкой, потому что больше не сможет жить, не слыша ее голоса.
Что-что, а знакомиться с девушками Юра-Лаки умел, причем делал это так, что девушки были уверены: первый шаг к знакомству сделали именно они сами, а не этот приятный воспитанный молодой человек в стильных очках с затемненными дымчатыми стеклами, модно одетый и хорошо разбирающийся в современной музыке. После тех выходных, когда Юра впервые увидел семью в полном составе, Владимир очень долго не появлялся в институте, и возле дома Юра его тоже не встречал. Мать первые пару недель куда-то все время ездила, потом и она пропала, как будто уехала из города. А вот девушку Юре удавалось увидеть почти каждый день, и он довольно быстро разобрался в ее распорядке: около четырех часов она возвращалась домой, примерно через полчаса выходила, шла в магазины, покупала продукты, возвращалась и больше не появлялась. Никаких кавалеров, поджидающих возле подъезда, Юра не приметил, хотя днем девушка иногда возвращалась домой в сопровождении то одного парня, то другого. Это воодушевляло: если провожающие разные, значит, постоянного нет.
Разобравшись с расписанием, Юра составил план и с блеском его реализовал. Через два дня после знакомства он уже целовался с Ульяной Лагутиной, младшей сестрой Владимира, студенткой-первокурсницей, а через неделю ловко и без особых усилий уложил ее в постель. О своей семье Ульяна в первые дни говорила скупо, упомянула, что брат и мать болеют, у Володи что-то с сердцем, у мамы сотрясение мозга. К себе домой не приглашала, знакомить возлюбленного с родителями не собиралась. Такие люди, как Лагутины, были Юре знакомы, он много всякого товара для них доставал, поэтому хорошо понимал: Ульяне он не ровня. Ее семья его не примет, а если он проявит настойчивость – быстро сделают так, что Юра сядет, причем надолго. Поэтому приближаться к семье девушки он и не собирался, себе дороже. Даже наоборот: все время просил Ульяну быть осторожной, чтобы ее родители и брат не узнали об их отношениях.
