— если ветер не будет слишком сильным;
— если прилив будет как раз такой, какой нужно;
— если луна будет именно в той фазе, какая требуется;
— если немецкая оборона за это время — между написанием плана и его выполнением — не будет усовершенствована;
— если у немцев к тому времени окажется в северо-западной Европе не более двенадцати подвижных дивизий резерва — и при условии, что немцы не смогут перебросить с русского фронта более пятнадцати дивизий за первые два месяца, и так далее.
Реализация плана кроме этих условий зависела, разумеется, и от наличия войск, десантных судов и необходимого снаряжения, которые долгое время поступали не в Англию, откуда должно было начаться вторжение, а на второстепенные фронты.
Как известно, второй фронт был открыт лишь тогда, когда Советская армия вступила на территорию вражеских государств и когда стало ясно, что она одна способна оккупировать всю Германию и освободить Западную Европу от фашистских захватчиков.
Таким образом, основной причиной, задержавшей открытие второго фронта, была политика, которую проводили Черчилль и его единомышленники в Англии и Соединенных Штатах.
Как писал упоминаемый выше Ральф Ингерсолл в своей книге «Совершенно секретно», кампания, начавшаяся прорывом на Брестский полуостров, была достаточно сумбурна — то есть отличалась непоследовательностью, резкими разногласиями между верховными главнокомандующими относительно дальнейших действий и быстрой сменой крупных событий.
Война одинакова для любой армии. О просчетах в Красной армии мы читали и читаем сегодня особенно часто в связи с открытием многих архивов, но аналогичные случаи были и у американцев, и у британцев.
Начиная с того момента, когда во время перехода из Америки в Африку в ноябре 1943 года по линкору «Айова», на котором находился президент США Ф. Рузвельт, направляющемуся в Тегеран на конференцию, эсминцем эскорта была случайно выпущена торпеда, прошедшая в двухстах метрах от флагманского корабля. Можно только представить, что могло случиться, если бы произошло это трагическое недоразумение.
А что касается десантирования и проведения операций на территории Франции, отмечались случаи, когда офицеры, игнорируя режим секретности в переговорах, матерились, послав к черту коды и военную фразеологию, на терпком и едком американском языке. Вот несколько примеров:
«Нет ни бензина, ни боеприпасов, ни продовольствия! Последнее можем достать на месте, (ясно, путем мародерства. — Авт.), но просим дать указания, как нам наладить здесь производство бензина и боеприпасов»
Или такой пассаж:
«Нахожусь в предместье, имея перед собой целую немецкую армию, которую нечем обстреливать. До сих пор совершал невозможное. Но как быть дальше?»
Разногласие между английским и американским командованием возникло из-за того, что для смыкания армейских клещей англичанам надо было пройти только тридцать миль, тогда как американцы, наступавшие с юга, должны были преодолеть огромную дугу, примерно в 125–150 миль длиною, волоча за собою тыловые обозы.
Но в конце концов американцы вышли туда, куда должны были выйти, и обрушились на то, что недавно было тылом германских оборонительных позиций, тогда как наступление англичан выдохлось в пункте к северу от населенного пункта Фалез.
Оба командующих Монтгомери и Патон действовали несогласованно, однако вслед за беспощадным истреблением немцев в фалезской горловине, за падением Парижа и форсированием Сены последовало стремительное продвижение к границам Германии. Англичане устремились вдоль побережья, цепляясь за свои коммуникации через Ла-Манш. Американцы обошли Париж с двух сторон. Когда их первая армия прорвалась через Сену на восток, резерв германских войск оказался под угрозой быть отрезанным.
До этого еще его можно было бросить против янки, чтобы сделать последнюю попытку — помешать американцам форсировать Сену. Но получилось так, что германский командующий Западным фронтом фельдмаршал Герд фон Рундштедт упустил момент и оказался вынужденным отдать приказ о поспешном отступлении. До этого германская 15-я армия, о которой идет речь, не сделала ни одного выстрела. Путь ее отступления проходил через город Моне на бельгийской территории, у самой французской границы.
Захваченные в плен у Монса немецкие офицеры были уверены, что война закончена. Даже некоторые генералы и полковники тоже так считали. Командир одного артиллерийского полка в звании полковника обратился к захватившему его американскому офицеру с просьбой отвезти письмо его жене в Берлин: «Вы будете там через неделю».
Гитлеровские генералы заявляли американцам, что германская армия просто перестала существовать, что они уже много дней не получали никаких приказов из штаба и что им известно только о решении отвести всю армию на территорию рейха и там оказать сопротивление, в первую очередь русским.
Они же сообщили заокеанским «гостям», что Западный вал, достаточно оснащенный бетонными дотами и другими сооружениями, совершенно лишен защитников и что, насколько им известно, Германия не имеет резервов, чтобы занять эти сооружения боеспособными гарнизонами.
А еще надо иметь в виду, что германское командование — и это было важным фактором в тогдашних обстоятельствах — все еще находилось в состоянии крайней подавленности в связи с карами, которые посыпались на головы высшего офицерства после покушения на фюрера 20 июля 1944 года.
Как известно в ставке «Волчье логово» возле Растенбур-га, полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг мог уничтожить Гитлера, но судьба опять проявила благоволение к фюреру. По одним данным, девяносто раз Гитлер был на волоске от гибели. Его спас сверстник в детском возрасте на реке Инн. По другим сведениям, сорок один раз судьба спасала его от смерти во время покушений, и только на сорок второй раз она вложила ему в руки пистолет, чтобы он мог выстрелить себе в голову и покинуть разгромленный вермахт, Берлин и Третий рейх, которому пророчил тысячелетнее существование.
Следует отметить, что Штауффенберг, этот смелый, мужественный, высокообразованный офицер был, по сути, не интернационалистом, а нацистом. Так, в 1939 году он писал своей жене из Польши:
«Население — невероятный сброд. Много евреев и полукровок. Этим людям хорошо, когда ими управляешь кнутом. Тысячи заключенных пригодятся для сельского хозяйство Германии. Они трудолюбивы, послушны и не требовательны».
Теперь немецкий генералитет и старшее офицерство варились в обстановке всеобщего недоверия друг к другу и доносительства. А еще они спешили поскорее убраться с французской чужбины в фатерлянд — на родину. Они ждали возвращения в родные места.
А в 1944 году Советская армия, преодолевая жесточайшее сопротивление немцев, теряя сотни тысяч солдат и офицеров, неумолимо приближалась к Берлину, освобождая города и села Западной Европы. О битве за Берлин сказано уже много очевидцами этого эпохального события. А пока американцы, встретившиеся с россиянами на Эльбе, отмечали этапы своего одиннадцатимесячного наступления: высадка в Нормандии, освобождение Франции, штурм Западного вала, а затем Рейна и наконец — расчленение нацистского государства.
