Так, однажды ночью меня поднял телефонный звонок дежурного пехотного училища. Он сообщил, что совершено нападение на часовых, один из которых получил ранение. Все это произошло на хозяйственной территории, где находились склады с оружием, ГСМ, учебная техника и автотранспорт. Склад охранялся только в ночное время. Он находился в стороне от учебных корпусов и вплотную примыкал к Лычаковскому кладбищу.
Прибыв на место, я начал разбираться в обстоятельствах. Пострадавший курсант, который впервые нес службу с боевым оружием, был страшно напуган. Он утверждал, что его забросали камнями, одним из которых был ранен в голову. Когда он открыл стрельбу, со стороны кладбища тоже начали стрелять, и отчетливо были видны вспышки выстрелов. На его выстрелы прибежал начальник караула, который подтвердил, что со стороны кладбища велась ответная стрельба и он тоже зафиксировал выстрелы. Общий опрос часовых ничего нового не дал, и я начал беседовать с каждым в отдельности, подробно расспрашивая их о службе и о том, как они готовились к наряду, не было ли каких подозрительных моментов.
Один из них неожиданно рассказал, что днем он лично видел, как курсант, который готовился в наряд, встречался с девушкой и договаривался о встрече в ночное время. Этот курсант первым отстоял свою смену и сейчас отдыхает. Его немедленно подняли и после некоторого запирательства он рассказал, что во время нахождения на посту он в течение двух часов говорил со своей знакомой через забор, а потом ушел спать. Он назвал имя девушки и ее адрес. Она рассказала, что действительно приходила на свидание к знакомому курсанту, но, поскольку ночью одной ходить опасно, то пригласила свою подругу. После смены часового девушки остались около забора, чтобы познакомиться с другим курсантом. Для привлечения его внимания они первоначально стали бросать в его сторону маленькие камушки, а затем и более крупные. Но этот «псих», как они выразились, не понял их добрых намерений и открыл стрельбу. Они спрятались за памятником, а потом уползли с кладбища.
Никаких посторонних лиц они не видели. Было сделано предположение, что попадание пуль в каменные памятники вызывало искры от ударов и часовые в темноте могли их принять за ответные выстрелы. При осмотре эта версия нашла свое подтверждение, так как на многих памятниках были обнаружены свежие следы от пуль.
По этому факту я докладывал лично Н.Г. Кравченко, а тот имел разговор с начальником штаба округа. После этого случая командование училища по всем нарушениям караульной службы приняло самые строгие меры.
Еще один пример, когда мне пришлось принимать активное участие в разбирательстве конкретного факта. К дежурному по Особому отделу пришел прапорщик, который принес бумажник, обнаруженный им в туалете на станции Львов.
В бумажнике находились три листовки, написанные от руки на обрывках газет с призывом: «бей москалей» и подпись — «сичовый стрилець запорожец».
Автора искать не надо было. Кроме листовок там же лежал его паспорт и на клочке бумаги записан адрес КЭЧ (квартирно-эксплуатационная часть) Львовского гарнизона, которую обслуживал я. Однако в списках работников этого заведения он не значился, и пришлось потратить немало сил и времени, чтобы найти его. Первоначально было принято решение направить меня в село Пустомыты, расположенное недалеко от города Львова, в котором объект оперативной разработки был прописан.
Приехав рано утром в это село на пригородной электричке, я обратил внимание на какую-то чрезмерную оживленность его жителей. Они собирались группами, переходили из дома в дом и о чем-то негромко переговаривались. Некоторые из них, увидев меня в военной форме, низко кланялись и говорили: «День добрый, пан офицер». Один из подростков даже вызвался проводить меня до здания, где размещался районный отдел госбезопасности.
Там во дворе тоже было много оперативных сотрудников и автомашин. Начальник райотдела, узнав о цели моего приезда, удивился, почему я без оружия, и повел в каменный сарай, где находились задержанные ночью трое бандитов. Он добавил, что всех бандеровцев они переловили, а эти — последние, около десяти лет скрывались в бункере, построенном в лесу.
Стало известно, что они в эту ночь придут за продуктами. Задержанными были двое мужчин с обросшими бородами, с лицами землистого цвета, и молодая девушка привлекательной внешности, которая являлась связной надрайонного провода ОУН. Как сказал начальник райотдела, их дальнейшую судьбу будут определять следствие и суд, а пока мы их отправляем во Львов — в следственный изолятор.
Во время этой поездки об интересующем меня человеке удалось узнать немного. Он — постоянный житель этого села, никакой активной националистической деятельностью ранее не занимался, малограмотный, в основном проводит время на приусадебном хозяйстве. Часто выпивает, иногда как печник выезжает во Львов, чтобы заработать дополнительно денег на содержание семьи и выпивку. К сожалению, где он работает, они не знали.
После возвращения во Львов мы пригласили коменданта нашего отдела подполковника Королева и попросили его оказать помощь в розыске. Когда ему показали паспорт и фотокарточку, он тут же сказал: «А что его искать, он работает у нас в хозяйственном взводе, вместе с солдатом переводит печное отопление на газовое». Этого человека ему рекомендовали в КЭЧ, а работал он по разовому соглашению.
Дальнейшая работа по «печнику» больших затруднений не вызывала. Был добыт образец его почерка, и графическая экспертиза подтвердила его авторство в изготовлении листовок. Через территориальные органы было установлено, что нигде аналогичных листовок не обнаружено, а сам автор был малограмотным человеком, никакой враждебной деятельностью не занимался. Поэтому генерал-майор Кравченко дал указание переслать материалы по месту жительства.
В ходе профилактической беседы «печник» сначала отрицал свое авторство в изготовлении листовок, но после заключения графической экспертизы сознался, что действительно изготовил их в количестве трех штук, но долго не решался где-либо разбросать. Мотивом к их написанию послужило то, что он длительное время искал работу по специальности, но везде ему отказывали, в том числе и на военных объектах. Сделал он это после «хорошей пьянки».
Ремонт печей во взводе охраны продолжал уже другой печник, а коменданту отдела Королеву генерал Кравченко сделал серьезное внушение за допущенное нарушение в поборе специалистов из гражданских лиц.
— В Киеве проживает ветеран военной контрразведки генерал-майор Василий Ефимович Грачев. Говорят, он тоже был знаком с Николаем Григорьевичем. Это соответствует действительности?
— Действительно, в конце 2010 года в Киеве вышла книга ветерана военной контрразведки генерал-майора Грачева Василия Ефимовича «Через годы, через расстояния». Издание является подарочным и предназначено для ветеранов и родственников, поскольку тираж его всего шестьдесят экземпляров.
В этой книге наряду с личными воспоминаниями Грачев довольно подробно делится своими впечатлениями о генерале Кравченко, у которого он пользовался особым доверием. В частности, во время одной из поездок в подчиненные органы он услышал рассказ Кравченко о его пребывании в Тегеране и обстоятельствах получения генеральского звания. Грачев В.Е. описывает это следующим образом:
