На борьбу с заблаговременно приготовленной поляками «пятой колонной» призывала ориентировка 3-го управления НКО СССР от 25 мая 1941 года. В ней отмечалось, что основным контингентом агентуры, используемой германскими разведывательными органами и забрасываемой к нам через западную границу, являются поляки — 52,4 %, украинские националисты — 30 %, три четверти которых имеют возраст до 30 лет. Среди них 10 % молодых женщин с красивой внешностью.
Такова была объективность.
«Но при пересмотре дел на разоблаченных из этих категорий вражеских агентов такие прокуроры, как Лабутьев, без всякой предварительной проверки (мода дня! — Авт.) выносили реабилитационные заключения, — скажет со временем генерал-майор В.Е. Грачев, — в частности, по полякам как репрессированным в ходе этнической чистки».
Какая этническая чистка?
Такими чистками против польского населения занимались в 1943–1945 годы бандеровцы на Западной Украине, а чекисты воевали против них. Вспомнить хотя бы резню ОУН бандеровского направления в селе Корталисы Ратновского района на Волыни. В наших партизанских отрядах вместе с русскими, украинцами и белорусами мужественно и стойко воевали поляки.
По собранным материалам, как вспоминал В.Е. Грачев, была составлена подробная обзорная справка с приложением перечня всех использованных при этом добытых источников. Об этом Николай Григорьевич Кравченко доложил лично Председателю КГБ при СМ СССР И.А. Серову, и по его указанию приказал составить на его имя краткое отношение, отразив в нем только выводы, а справку и собранные материалы выслать в приложении по отдельной описи.
Настроение у Николая Григорьевича после разговора с Серовым было приподнято-радостным. А через несколько дней он сообщил капитану Грачеву, что звонил Серов и поблагодарил за добытые материалы по П.О.В., восстановившие ее прежнюю оценку.
Кравченко особо не распространялся, но в тот период Грачев понял, что Серов к Николаю Григорьевичу относится доброжелательно, помнит о его заслугах по Тегеранской конференции, признанных, по существу, на международном уровне лично президентом США Рузвельтом. Значение этих заслуг трудно переоценить. Если бы Гитлеру удалось осуществить подготовленный по его заданию… теракт, то уже в 1943 году президентом США мог стать Трумэн и исход Великой Отечественной войны был бы не столь успешным для Советского Союза, прежде всего по международным политическим результатам.
28 декабря 1958 года председателем КГБ стал Александр Николаевич Шелепин, бывший с 1947 года первым секретарем ЦК ВЛКСМ и членом ЦК КПСС. Это он летом 1957 года был в числе группы молодых партийных руководителей, не давшей старой гвардии — Молотову, Булганину, Маленкову и Кагановичу снять Хрущева.
Никита Сергеевич оценил поступок «смелого солдата партии» по достоинству, предложив ему возглавить органы государственной безопасности. После чего комитет и его подразделения на местах объявлялись политическими органами партии — «вооруженным отрядом партии и правительства» по защите от посягательства внешних и внутренних врагов, а также по охране государственной границы СССР.
И слон начал хозяйничать в посудной лавке. В контрразведке он понизил статус подразделений — ликвидировал управления, сделав их отделами, отделы — отделениями. Этот процесс ударил по званиям и денежному содержанию сотрудников.
Шелепин, прозванный в чекистской среде «железным Шуриком», много нанес вреда в кадровой политике комитета. Он убирал опытных разведчиков и контрразведчиков, заменяя руководителей молодыми функционерами из комсомола и партийных органов.
Автор книги, служа в тот период в Особом отделе Прикарпатского военного округа, был свидетелем бурной реакции оперативного состава на назначение в должности заместителя руководителя военной контрразведки 13-й армии в городе Ровно обкомовского чиновника. Этот пришелец много наломал тогда дров, пришлось исправлять ошибку, сняв его с должности. Человек он был хорош сам по себе, а чекистским руководителем никудышным.
«Разгоняя кадры сталинского периода, — рассказывал Василий Ефимович Грачев, — «железный Шурик» добрался и до генерала Кравченко. В августе 1959 года по его указанию Николай Григорьевич был уволен из органов госбезопасности, но не лишен льгот почетного чекиста, поэтому сохранил право на ношение генеральской формы. Пенсионное обеспечение определилось в 50 %-ном размере. О состоявшемся увольнении, — продолжал Грачев, — я узнал от Николая Григорьевича при разговоре по телефону. На мое возмущение:
— Как же так? Мы же доказали вашу невиновность?!
Последовал ответ:
— Дело не в виновности, уволили и всех других, кто работал со Сталиным».
Вскоре Николай Григорьевич не обменял, а сдал квартиру во Львове и нашел жилплощадь в Калининграде, где жила его сестра… После отъезда в Калининград до конца дней его жизни между нами продолжалась переписка.
* * *
Небезынтересно послушать ранние речи борца с исполнителями репрессивных приказов Лубянки. Тогда он говорил по-другому, практически в поддержку тех, за кем охотился в середине пятидесятых.
Вот свидетельства политической лини Н.С. Хрущева тех времен. На XVII съезде ВКП(6) в феврале 1934 года:
«Мы провели в Московской партийной организации чистку, которая еще больше укрепит боеспособность наших рядов…»
На VIII съезде Советов в декабре 1936 года:
«Карающая рука пролетарского закона разгромила эту шайку убийц и при всеобщем одобрении всех трудящихся нашей страны стерла с лица земли эту нечисть».
Резолюция по докладу Хрущева на собрании Московского партийного и хозяйственного актива в августе 1936 года:
«Заслушав и обсудив доклад Н.С. Хрущева о террористической деятельности контрреволюционной агентуры внутри московской партийной организации, собрание актива московской организации настаивает на безусловном выполнении требования большевиков и трудящихся Москвы и Московской области — расстрелять презренную банду убийц».
Выступление на массовом митинге — Красная площадь, 30 января 1937 года:
«Поднимая руку против товарища Сталина, они поднимали ее против всего лучшего, что имеет человечество, потому что Сталин — это надежда, это чаяние, это маяк всего передового и прогрессивного человечества.
Сталин — это наше знамя!
Сталин — это наша воля!
Сталин — это наша победа!»
Таких «карачек» было очень много, и не только у Хрущева. Но не прошло и десяти лет после смерти Сталина, как практически под его диктовку на первой странице газеты «Правда» от 31 октября 1961 года появляется постановление о Мавзолее Ленина.
Николай Григорьевич выписывал эту газету и, получив ее, стал с возмущением читать:
«Постановление XXII съезда КПСС «О Мавзолее Владимира Ильича ЛЕНИНА»
XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза постановляет:
1. Мавзолей на Красной площади у Кремлевской стены, созданный для увековечения памяти В.И. Ленина — бессмертного основателя Коммунистической партии и Советского государства, вождя и учителя трудящихся всего мира, именовать впредь «Мавзолей В.И. Ленина».
