– Вы двое идете со мной, – велел я ирландцу и сыну. – Остальные ждут здесь.
Мы сделали тридцать или сорок шагов дальше по дороге. Я приложил ко рту ладони, сложенные воронкой, усиливая звук:
– Можешь взять с собой двоих!
Сигтригр захватил только одного – здоровенного детину с широченными плечами и густой черной бородой с вплетенными в нее собачьими и волчьими челюстями.
– Его зовут Сварт, – жизнерадостно сообщил Сигтригр. – Он ест саксов на завтрак. – Поверх отсутствующего глаза у юнца шла повязка из льняной ткани. Норманн коснулся ее. – Господин Утред, ты испортил всю мою красоту.
– Не обращайся ко мне, – велел я. – Я разговариваю только с мужчинами. Я захватил с собой женщину и ребенка, чтобы ты мог говорить с равными.
Сигтригр расхохотался. Похоже, его не задевали никакие оскорбления.
– Тогда буду говорить с равными, – согласился он и поклонился Стиорре. – Как тебя зовут, моя госпожа?
Дочь покосилась на меня, пытаясь понять, на самом ли деле я доверяю ей вести переговоры.
– Я молчу, – бросил я ей по-датски и говорил медленно, чтобы Сигтригр наверняка понял. – Дела с этим мальчишкой ведешь ты.
При слове «мальчишка» Сварт зарычал, но Сигтригр положил ладонь на унизанное золотыми браслетами предплечье верзилы:
– Спокойно, Сварт, им просто хочется поиграть словами. – Он улыбнулся Стиорре. – Я ярл Сигтригр Иварсон, а как твое имя?
– Стиорра Утредсдоттир, – представилась моя дочь.
– Как понимаю, ты богиня, – отозвался норманн.
– А это принц Этельстан, – продолжила Стиорра. Говорила она по-датски, голос ее звучал сдержанно и спокойно.
– Принц! Польщен знакомством, господин принц! – Сигтригр склонился перед мальчишкой, который не понял ни единого слова. Молодой ярл улыбнулся. – Господин Утред сказал, что мне следует разговаривать с равными, и послал мне богиню и принца! Это честь!
– Ты хотел поговорить, – холодно напомнила Стиорра. – Так говори.
– Хорошо, госпожа. Признаюсь, дела пошли не так, как я рассчитывал. Отец послал меня основать новое королевство в Британии, а вместо этого я напоролся на твоего отца. Он хитрый человек, не так ли?
Стиорра ничего не ответила, просто смотрела на него. Высокая, гордая и величавая, очень похожая на свою мать, она стояла и разглядывала его.
– Эрдвульф-сакс убедил нас, что твой отец при смерти, – признался Сигтригр. – Сказал, что он слаб, как червяк. Сказал, что господин Утред оставил позади свои лучшие годы и что его никак не может быть в Сестере.
– У моего отца по-прежнему два глаза, – ответила Стиорра.
– Но они не так прекрасны, как твои, моя госпожа.
– Ты пришел, чтобы растрачивать наше время? – спросила моя дочь. – Или намерен сдаться?
– Тебе, моя госпожа, я готов сдаться в любой момент. Но вот мои люди? Ты умеешь считать?
– Умею.
– Нас больше.
Я повернулся к Финану.
– Он хочет, – заключил я по-английски, – без помех дойти до своих кораблей.
– А чего хочешь ты? – спросил ирландец, понимая, что наша беседа на самом деле призвана помочь Стиорре.
– Ярл не может позволить себе новую битву, – рассуждал я. – Он потеряет слишком много людей. Впрочем, как и мы.
Сигтригр не понимал сказанного, но внимательно слушал, пытаясь уловить из чужеземных слов хоть крупицу смысла.
– Значит, мы просто дадим ему уйти? – уточнил Финан.
– Он может возвращаться к отцу, – подтвердил я. – Но должен оставить половину мечей и выдать заложников.
– И Эрдвульфа, – добавил ирландец.
– И Эрдвульфа, – согласился я.
Сигтригр выхватил имя.
– Вам нужен Эрдвульф? – спросил он. – Забирайте! Я отдаю вам его! Его и остальных его саксов.
– Чего хочешь ты, так это обещания, что мы не помешаем тебе вернуться на корабли, – произнесла Стиорра.
Сигтригр изобразил удивление:
– Я даже не думал об этом, моя госпожа… Но да! Это верная мысль. Нам следует отправиться на корабли.
– И отплыть к отцу.
– Он едва ли обрадуется.
– Я готова поплакать вместе с ним, – процедила девушка. – И ты оставишь здесь половину мечей. И заложников в обеспечение своего хорошего поведения.
– Заложников… – Впервые за все время его голос утратил уверенность.
– Мы выберем дюжину из твоих людей, – заявила Стиорра.
– И как будут обращаться с этими заложниками?
– Уважительно, вне всяких сомнений, если только ты не останешься на этих берегах. В таком случае их убьют.
– Кормить их будут?
– Разумеется.
– А закатывать пиры?
– Кормить будем, – повторила дочь.
Молодой ярл покачал головой:
– Не могу согласиться на двенадцать, моя госпожа. Это слишком много. Могу предложить только одного заложника.
– Это смешно! – отрезала Стиорра.
– Себя, любезная госпожа. Я предлагаю себя.
Признаюсь, тут он меня удивил. Удивил и Стиорру, не знавшую, что ответить, и вопросительно посмотревшую на меня. Я подумал немного, потом кивнул.
– Его люди могут вернуться на корабли, – сказал я ей по-датски. – Но половина оставит здесь мечи. У них один день на подготовку к плаванию.
– Один день, – повторила она.
– На второе утро после этого, – сурово продолжил я, – мы вернем Сигтригра на его корабли. Если суда будут на плаву и готовы к выходу в море, с командами на борту, он сможет уйти к ним. Если нет – умрет. Эрдвульф и его сообщники должны быть выданы нам.
– Я согласен, – произнес Сигтригр. – Могу я сохранить меч?
– Нет.
Ярл отстегнул пояс с мечом и передал Сварту. Затем, по-прежнему улыбаясь, подошел к нам. Вот так оказалось, что тем вечером мы пировали с Сигтригром.
* * *
Этельфлэд приехала на следующий день. Она не известила о своем прибытии, но, когда день начал клониться к вечеру, появились первые ее всадники, а часом позже она сама въехала в город через южные ворота во главе более сотни воинов. Все ехали на усталых, белых от пены лошадях. На ней была блестящая кольчуга, седеющие волосы перехватывал серебряный обруч. Ее знаменосец держал штандарт покойного супруга с изображением скачущей белой лошади.
– Что стряслось с гусем? – поинтересовался я.
Она пропустила вопрос мимо ушей, только смотрела на меня с высоты седла.
– Ты выглядишь лучше.
– И чувствую себя лучше.
