– Правда? – искренне обрадовалась она.
– Исцелился, – ответил я.
– Слава Господу! – Произнося эти слова, она возвела очи к затянутому облаками небу. – Как это произошло?
– Скоро я все тебе расскажу, – пообещал я. – Но что все-таки стряслось с гусем?
– Я сохранила знамя Этельреда, – резко пояснила она. – Мерсия привыкла к нему. Народ не любит перемен. Для него достаточно женщины в качестве правительницы, и не стоит утомлять его другими новшествами. – Она соскользнула с седла Гаст. Ее кольчуга, сапоги и длинный белый плащ были заляпаны грязью. – Я надеялась застать тебя здесь.
– Ты велела мне ехать сюда.
– Но не велела тратить время, подыскивая корабль, – язвительно заметила Этельфлэд. Подошел слуга и принял у нее поводья. Остальные воины спешивались и разминали затекшие члены. – Ходят слухи, что здесь объявились норманны.
– Слухи всегда ходят, – отмахнулся я.
– Мы получили донесение из Уэльса, – продолжила она, не обратив внимания на мою похвальбу, – что у тамошнего побережья объявился флот. Быть может, сюда он и не придет, но к северу от Мэрса простираются пустынные земли, которые могут привлечь их. – Этельфлэд нахмурилась, втянула воздух, и запах явно не понравился ей. – Я не для того прогоняла отсюда Хэстена, чтобы освободить место для другого языческого вождя. Нам следует заселить эти земли.
– Сигтригр, – сказал я.
– Сигтригр? – нахмурилась она.
– Твои валлийские лазутчики не ошиблись. Вождя, который возглавляет флот норманнов, зовут Сигтригр.
– Ты о нем знаешь?
– Еще бы не знать! Его воины в Брунанбурге.
– О боже! – вырвалось у нее. – Выходит, они все-таки пожаловали? Ну хорошо, это ненадолго! Надо поскорее избавиться от них.
Я покачал головой:
– Мне пришлось оставить их в покое.
– В покое? – Этельфлэд возмущенно уставилась на меня. – Ты спятил? Норманны, держащие в руках Мэрс, – последнее, что нам нужно!
Она стремительно зашагала к большому дому. За ней семенили два попа, нагруженные ворохами пергаментов.
– Найдите сундук, – бросила она им через плечо. – Позаботьтесь, чтобы документы не промокли! Надолго я не задержусь. – Это, видимо, относилось уже ко мне. – В Глевекестре все спокойно, но работы там еще невпроворот. Вот почему я хочу поскорее отделаться от этих норманнов.
– Их больше, – нерешительно заметил я.
Этельфлэд резко развернулась – вся решимость и деятельность – и наставила на меня указательный палец:
– И стоит дать им время, их станет еще больше! Ты ведь знаешь! Нам нужно прогнать их!
– Они превосходят нас числом, – не сдавался я. – И закалены в битвах. Эти парни сражались в Ирландии, а там люди учатся быть злыми. Если нам предстоит атаковать Брунанбург, мне требуется еще три сотни клинков, и это самое малое!
Она нахмурилась, лицо ее приняло встревоженное выражение.
– Что с тобой произошло? Ты боишься этого человека, Сигтригра?
– Это настоящий воитель.
Этельфлэд посмотрела мне в глаза, явно пытаясь понять, не шучу ли я, и, похоже, убедилась в моей искренности.
– Боже милостивый, – промолвила она, все еще хмурясь. – Видимо, это все твоя рана, – добавила Этельфлэд вполголоса и отвернулась.
Она поверила, что я утратил храбрость, и, как следствие, ко множеству ее забот прибавилась еще одна. Этельфлэд шла, пока не натолкнулась на груду мечей, щитов, копий, кольчуг, шлемов и секир, сваленных у дверей большого дома под прибитым к стене знаменем Сигтригра. Женщина в недоумении остановилась:
– Что это?
– Забыл сказать, – ответил я. – Эти закаленные в боях парни напали на нас вчера. Убили троих из наших и ранили шестнадцать, но сами потеряли семьдесят два человека, а Сигтригр у нас в заложниках. Мы отпустим его завтра утром, когда флот северян отплывет назад в Ирландию. Тебе не было нужды приезжать! Я очень рад тебя видеть, разумеется, но нам с Меревалем вполне по силам управиться с большими злыми норманнами.
– Вот ублюдок! – выругалась она, но без злобы. Посмотрела на добычу, потом снова на меня и рассмеялась. – И хвала Богу! – добавила Этельфлэд, тронув висящий на груди серебряный крест.
Тем вечером мы опять пировали с Сигтригром, хотя прибытие Этельфлэд с таким большим количеством воинов означало, что угощение будет скудным. Эля хватало, еще управляющий подал мехи с вином и бочонок медовухи. Но даже так присутствие правительницы привело к тому, что веселье за столом было не таким буйным. Мужчины при ней старались говорить тише, были менее склонны затевать драки или во весь голос горланить любимые похабные песни про женщин. Еще более угнетающе действовало присутствие полудюжины клириков за высоким столом, где Этельфлэд расспрашивала Мереваля и меня про схватку у северных ворот. Сигтригру выделили за столом почетное место, как и моей дочери.
– Это все ее вина, – заявил норманн, кивнув в сторону Стиорры.
Я перевел его слова Этельфлэд.
– В чем ее вина? – спросила она.
– Он увидел ее и отвлекся, – пояснил я.
– Жаль, что он не отвлекся на более продолжительное время, – холодно заметила дочь.
Этельфлэд одобрительно улыбнулась. Она держалась очень строго, внимательно наблюдая за залом. Ела мало, а пила еще меньше.
– Выходит, она не бывает во хмелю? – уныло осведомился Сигтригр, кивнув на Этельфлэд. Он сидел за столом напротив меня.
– Нет, – подтвердил я.
– Моя мать сейчас наверняка борется с воинами отца, – с тоской промолвил молодой ярл. – Или соревнуется, кто больше выпьет.
– О чем он толкует? – потребовала сообщить Этельфлэд. Она заметила внимание норманна к себе.
– Высказывает восхищение твоим вином, – ответил я.
– Передай, что это подарок от моей младшей сестры Эльфрит.
Эльфрит выдали за Балдуина Фландрского, правившего землей к югу от Фризии, и если это было то самое фландрское вино, то я предпочел бы лошадиную мочу, но Сигтригру оно, похоже, пришлось по вкусу. Он предложил налить немного Стиорре, но та коротко отказалась и вернулась к беседе с отцом Фраомаром, молодым священником на службе у Этельфлэд.
– Это хорошее вино! – настаивал Сигтригр.
– Я и сама способна о себе позаботиться, – сдержанно ответила она.
Из всей моей семьи и приближенных одна Стиорра осталась неподвластна чарам юного ярла. Мне он определенно нравился. Напоминал меня самого, по крайней мере в то время, когда я был молод, упрям и шел на риск, который вел либо к смерти, либо к славе. А моих дружинников Сигтригр просто покорил. Финану он подарил браслет, превозносил боевые навыки моих воинов, соглашался, что был разбит наголову, и обещал, что однажды вернется и отомстит.
