* * *
Рассвет. Легкий туман над Мэрсом разорвали темные очертания двадцати шести драккаров, мерно машущих веслами, чтобы не дать приливному течению снести их. Люди Сигтригра сдержали данное слово. Корабли были готовы к отплытию, и Брунанбург снова стал нашим. Единственными норманнами на берегу были Сварт и еще шестеро, которые охраняли Эрдвульфа и троих оставшихся при нем соратников. Я требовал, чтобы Эрдвульфа мне передали в день нашей победы, но мерсиец слишком быстро улизнул. Впрочем, добежать он успел только до одной из усадеб данов в Вирхелуме, где его и обнаружили воины Сигтригра. Теперь он ждал нашего приезда.
Я захватил с собой Финана, сына и двадцать человек. Этельфлэд сопровождали еще около дюжины. Я настоял, чтобы Этельстан поехал в Брунанбург вместе со мной, а дочь тоже захотела понаблюдать за отплытием норманнов, поэтому сопровождала нас, захватив и свою служанку Хеллу.
– Служанка тебе зачем? – поинтересовался я у нее.
– А почему нет? Опасности ведь никакой, так?
– Ни малейшей.
Я верил, что Сигтригр сдержит обещание и что нового боя между нами не будет. Так и случилось. Мы встретились со Свартом и его отрядом близ недостроенного бурга, где Сигтригр сошел с данной ему на время лошади. Сварт вернул вождю меч, и ярл посмотрел на меня, будто спрашивая разрешения взять оружие. Я кивнул. Он вытянул клинок из ножен и поцеловал сталь.
– Давай убью этих саксов? – предложил Сигтригр, кивнув в сторону Эрдвульфа.
– Свою работу я сделаю сам. – Я спрыгнул с седла и удивился, что боли нет.
– Отец! – воскликнул Утред. Ему хотелось прикончить врага.
– Свою работу я сделаю сам, – повторил я.
И хотя боль давно прошла, я не забыл прислониться к лошади. И застонал, как если бы мучения вернулись, потом оттолкнул скакуна и заковылял к Эрдвульфу, притворяясь немощным и хромым.
Он наблюдал за моим приближением. Стоял расправив плечи, на узком лице не отражалось никаких эмоций. Темные волосы, уже не смазанные маслом, как он любил это делать ранее, перехвачены лентой. На длинном подбородке виднелась небритая несколько дней щетина, плащ был грязный, а сапоги – стоптанными. Эрдвульф выглядел как человек, изрядно потрепанный судьбой.
– Тебе стоило убить меня там, в Аленкастре, – сказал я.
– Сделай я это, правил бы сейчас Мерсией, – отозвался он.
– А теперь получишь во владение мерсийскую могилу, – произнес я и вытащил Вздох Змея. И поморщился, словно клинок был слишком тяжел для меня.
– Господин Утред, ты убьешь безоружного? – спросил Эрдвульф.
– Нет. Берг! – крикнул я, не оборачиваясь. – Дай этому человеку свой меч!
Я облокотился на Вздох Змея, уткнув острие в плоский камень. За спиной у Эрдвульфа находился недостроенный бург, длинный земляной вал которого порос колючим кустарником, образовав тем самым временный палисад. Мне подумалось, что норманны могли сжечь церковь и конюшни, но они ничего не тронули. Сварт и его люди охраняли сторонников Эрдвульфа.
Берг тронул коня. Мальчишка посмотрел на меня, потом извлек Ледяную Злость и швырнул в мокрую от росы траву под ноги Эрдвульфу.
– Это Ледяная Злость, клинок Кнута Длинный Меч, – сказал я. – Твоя сестра упомянула, что ты как-то пытался купить это оружие. Теперь я даю его тебе. Он едва не прикончил меня. Посмотрим, сумеешь ли ты довершить дело.
– Отец! – воскликнула Стиорра взволнованно. Должно быть, верила, что Эрдвульф и Ледяная Злость были мне не по зубам.
– Тихо, девочка! Я занят.
Почему я решил сразиться с ним? Скрести я с ним оружие или нет, ему в любом случае предстояло умереть, а он был опасен – вдвое моложе меня и настоящий воин. Но репутация, вечно эта репутация! Гордость – чувство коварное. Христиане относят гордыню к грехам, но ни один поэт не станет воспевать человека, лишенного гордости. Христиане уверяют, что смиренные наследуют землю, но в честь смиренных никто не складывает песен. Эрдвульф хотел убить меня, убить Этельфлэд и Этельстана. Эрдвульф стремился к власти, и он являл собой последний сгусток ненависти Этельреда. Мне следовало убить его, и чтобы весь саксонский Инглаланд знал, что это сделал именно я.
Он наклонился и поднял меч.
– Ты в кольчуге, – заметил Эрдвульф, тем самым признавшись, что боится.
– Я стар и ранен, – парировал я. – Ты молод. И еще – Ледяная Злость уже смогла однажды пробить мою кольчугу, может сделать это и еще раз. Это волшебный клинок.
– Волшебный? – оживился он. Потом осмотрел лезвие и заметил надпись.
Глаза его расширились, а рука сжала эфес.
Я поднял Вздох Змея и поморщился, словно вес сдавливал мне ребра.
– Кроме того, без кольчуги ты сможешь двигаться быстрее, – добавил я.
– И если я тебя убью? – поинтересовался Эрдвульф.
– Тогда тебя прикончит мой сын, – признался я. – Зато люди вечно будут помнить, что господин Эрдвульф победил Утреда.
Слово «господин» я произнес с издевкой.
И он бросился на меня. Эрдвульф был проворен. Я не взял щит, и противник рубанул Ледяной Злостью по моему незащищенному левому боку. Но то была не более чем попытка выяснить, способен ли я отразить удар, не доставившая мне забот. Клинки встретились, и Вздох Змея намертво остановил Ледяную Злость. Я отступил на шаг и опустил оружие.
– Рубящим ударом меня не взять, – сообщил я. – Даже клинок Ульфберта не прорубит кольчугу. Тут нужно колоть.
Он следил за моим взглядом. Сделал шаг вперед, поднял меч, но я не пошевелился, и противник снова отступил. Эрдвульф испытывал меня, но и сам нервничал.
– Твоя сестра также упомянула, что ты сражаешься в заднем ряду «стены щитов» и никогда не встаешь в первый.
– Лгала.
– Не лгала, а возлежала, – поправил я. – Возлежала в постели со мной. Говорила, что ты всегда предоставляешь другим драться вместо тебя.
– В таком случае она шлюха и врунья.
Я снова поморщился и немного согнулся в пояснице, как делал обычно при внезапных приступах боли. Эрдвульф не знал, что я выздоровел, и, заметив, что Вздох Змея опустился еще ниже, чем прежде, выдвинул вперед правую ногу и устремил Ледяную Злость в выпаде, нацеленном мне в грудь. Я отклонился в сторону, пропуская клинок мимо себя, и ударил Эрдвульфа в лицо тяжелой рукоятью Вздоха Змея. Противник пошатнулся. Я слышал, как Финан хмыкнул, когда Эрдвульф сделал круговое движение мечом, снова метя мне в левый бок. Но в его замахе не было силы, потому что он еще не восстановился после выпада и моего удара, и я просто поднял руки и принял клинок на кольчугу. Удар пришелся чуть выше раны, но доспех остановил его, и боли не было. Я улыбнулся Эрдвульфу и взмахнул Вздохом Змея так, чтобы его острие взрезало противнику щеку, уже кровоточащую от удара эфесом.
