Да детективам и этого хватило. Все они пребывали в легком потрясении от услышанного. Кто бы мог подумать – их строгий, добропорядочный и честный Марк… Вот уж воистину неисповедимы пути человеческие. И еще их ошарашило, что их коллега, казавшийся таким изученным и понятным, оказывается, только сейчас начал открываться. Будто все это время они топтались в крохотной душной прихожей, наивно полагая, что это и есть весь дом, а потом вдруг обнаружили, что дверь открывается в огромное и совершенно незнакомое здание.
– Кстати, Шеф, – вновь заговорил Марк, опять довольно ухмыляясь (похоже, за этот вечер он растратил все улыбки, на которых старательно экономил целый год), – мы с ребятами кое-что раскопали по нашему второму, вернее, первому делу. Так что сегодня ночью, через пару часов, состоится одно весьма интересное мероприятие. Если хотите, можно полюбоваться. Как оказалось, когда знаешь, что искать, найти очень просто.
Но это было потом. А сначала состоялся откровенный разговор с Блондином.
Он быстро отошел от своего проигрыша. Казалось даже, что не особо огорчился по его поводу. Возможно, дело было в том самом ощущении, что описывал Марк: в какой-то момент достойных соперников находится все меньше, а настоящих вызовов хочется все больше.
Поэтому сейчас он с самым спокойным видом, развалившись в кресле, попивал вино и неторопливо отвечал на вопросы.
– Да не такая уж это и тайна, наше общество. Просто никого, кроме нас, это не касается. Вот мы и не треплемся об этом на каждом углу. Да и есть в этом что-то этакое, будоражащее душу оттого, что ты знаешь то, о чем никто вокруг даже не догадывается… – Нани аж облизнулся. – А что общество из себя представляет… Да ничего такого – просто клуб по интересам, можно сказать. Только интересы эти, – он криво ухмыльнулся, – не такие добропорядочные, как шахматы или вышивание крестиком. Нас интересует кое-что позанятней.
– Например?
– Например… – Нани напоказ задумался. – Секс. Опасность. Выпивка.
– Наркотики? – вкрадчиво предположил Джейко.
– Фу, как грубо, лэр Тацу, – нахально усмехнулся Блондин. – Никаких наркотиков.
Джейко ему не поверил, однако Руха это нисколько не интересовало, и он продолжил:
– Хотя бы потому, что они мутят мозги, а это нас мало интересует. А если кто из наших и пробовал, – глядя прямо в глаза, говорил он, – то только для того, чтобы запретным плодом не было. Ну да неважно. Ничего слишком уж противозаконного мы не делаем. Не будете же вы нам ставить в вину легкие шалости вроде бенса или девочек на ночку? Вот и я думаю, что не будете, – пожатие плечами. – Что вас еще интересует?
– Кто входит в ваш клуб? Кстати, как он называется?
– «Шуты и пешки».
– Как интересно. И почему? – Тацу бросил взгляд на эмблему, изображенную на запонке игрока. Теперь становилось понятным то, что там нарисовано.
– Да просто. Пришло как-то в голову такое название. Вроде как «шуты» – это те, кто давно уже в клубе. Мы как бы что ли шутим постоянно, посмеиваемся над обществом и его ханжеством.
– А «пешки»? – Глаза мага невольно прищурились. Он понимал, что услышанное может ему не понравиться.
– А «пешки» – это те, кто только начинает этот путь. Не все «пешки» понимают наше видение мира. Поэтому некоторые станут «шутами», а некоторые так и останутся «пешками».
– А Алиера кем был?
– «Пешкой». Но вот он-то как раз и имел все шансы на то, чтобы стать «шутом». Сильный был, страстный. Все ставил под сомнение. На все имел собственное мнение. – Глаза Блондина вдруг загорелись воспоминаниями. – С ним даже как-то мир ярче был, из-за его восприятия – он будто каждую минуту бросал ему вызов. – Нани замолчал, словно не желая говорить дальше о слишком личном. – Много всего, короче.
– То есть «шуты» сами выбирают, кому быть «пешкой»? И как вы их выбираете? И что происходит дальше?
– Да никто их не выбирает. Просто однажды попадаются на пути люди, отличающиеся от остальной массы. Или слишком яркие, или слишком непримиримые, или слишком талантливые. А порой… даже не понять, что в человеке, но смотришь на него, и кажется, что в нем, за этой оболочкой или маской, кроется целая вселенная, и ведь жалко, если погибнет под гнетом повседневности и проблем, так и не поживет, не узнает, не попробует этот мир на вкус. Они какие-то настоящие… умеющие видеть подноготную вещей, стремящиеся куда-то, умеющие желать сильно, страстно. В общем, словами этого не объяснить, но в них есть то, что действительно стоит особого отношения. Такие люди не часто, но попадаются. Да, попадаются. Вот и хочется этот алмаз взять и огранить.
– И как же это делается?
– По-разному, лэр Тацу, по-разному. Обычно надо просто дать возможность смотреть по сторонам. Причем часто возможность чисто материальную. Когда человеку не надо каждую секунду думать о том, как заработать на хлеб насущный, дабы не сдохнуть завтра с голоду, то он как-то лучше, свободнее, увлеченнее становится. Открывает глаза на мир вокруг. Трудно быть многогранным и интересным, когда в желудке пусто и жить негде… А еще часто надо показать, что в жизни есть сотни граней. И их надо все увидеть. А кому-то и этого мало. Кому-то нужно не просто увидеть, а дойти до самого края, заглянуть во все бездны, все испытать до предела. Вот и Алиера был такой. Никаких компромиссов. Все ему нужно было полностью и никак иначе. А «шуты» учат этому всему… или, вернее, показывают.
– И что же ты ему показывал?
– Я-то? Я… – Нани почти демонически ухмыльнулся. – Я показывал ему азарт.
– Азарт? – не понял Агн.
– Да, азарт, сыщик, – кивнул Блондин. – Показывал, каково это, когда карты будто поют в руках. Как своей непредсказуемостью манит рулетка. Как превосходно быть королем за зеленым сукном. Как смешно смотреть, как люди стоят с невозмутимыми лицами, а в их глазах читается алчность, страх и безумие. И как сладко знать, что ты властвуешь над тем, что вызывает в них все эти чувства. Потешаться над их мелкостью и непониманием. С этим мало что может сравниться – ощущать себя носителем тайного и высшего знания. Но самое главное, я показывал Алиере то, как превосходна игра. Какое удовольствие она дарит, какое наслаждение…
– Пел ему песню игры, – тихо, так, что услышал только Джейко, произнес Марк.
Этот вечер был пропитан азартом. Что-то такое словно вылетало в воздухе. Нани давно уже привык к тому, что с его стороны игра – это больше расчет и внимательность, чем что-либо еще. А ведь когда-то все было иначе. Когда-то он загорался огнем лишь только от мысли об игре. Как давно он уже не ощущал эту дрожь в крови? Когда, когда в последний раз у него разве что руки не тряслись от предвкушения схватки? Как часто в последнее время ему было так весело? А весело было. Да хотя бы от одного взгляда на Алиеру Лакоста. Вот уж кто горел так ярко, что порой хотелось зажмуриться. Конечно, фигурально выражаясь. Но его чувства, его пыл так и светились в темных порочных и одновременно диковатых глазах, словно и вправду кто-то зажег в них огонь. Правильно Верон сказал – он будто и в самом деле демон. Не может в обычном человеке столько всего сразу умещаться, столько чувств, эмоций, желаний, самых разных и порой противоположных. Однако вот же – полыхает и сияет каким-то затягивающим темным блеском в этом черном взгляде.
