Вы, никогда не бывавшие в Доме Человека! Вспомните слова поэта Басё, написавшего:
Сип блонг спэс
Планэт Эс хэмиа!
Эа блонг хэм и но сэмак
Ол нарафала плэс.
Что примерно переводится так: «Космический корабль –/вот что есть Земля!/Воздух ее не схож/с воздухом мест иных».
Впрочем, название Дом Человека уже давно в опале; правильнее говорить Расцвет Человечества, или, как иногда называют Землю Иные, Сердцевина.
Невзирая ни на что.
Шамбло по имени Кармель явилась на Центральную весной, когда пьянят уже запахи, разлитые в воздухе. Запах моря и множества тел, их пота, тепла, жара; запах человеческих пряностей и холодный аромат массы человеческих машин; запахи смолы и сока, сочащихся из порезов вечно обновляющихся адаптоцветных районов, и древнего асфальта, нагревшегося на солнце, и исчезнувших апельсиновых деревьев, и свежескошенной лимонной травы; запах Расцвета Человечества, богатейший и наиболее концентрированный из всех; так не пахнет ни один из внешних миров.
И вот, стоя на крыше Центральной станции, девушка Кармель, закрыв глаза, долгий миг вбирала в себя все: странное и непривычное притяжение, безжалостный удар солнца, мягкое, почти незаметное касание ветра, – изумительное, непредсказуемое целое, атмосферную систему этого мира, которая даже не была цифровой.
Затем на Кармель обрушились пульс и прибой Разговора. На пути сюда – медленные месяцы перелета из марсианского Тунъюня к долгожданным Вратам на Земной Орбите – ей отлично удавалось фильтровать Разговор: она чуть не умерла от голода. Кармель путешествовала на «Гель Блонга Мота», самом древнем из торговых судов, бороздивших Солнечную систему. Ей так хотелось покоя.
Но теперь Разговор взрывался вокруг нее, почти оглушая. Еще более концентрированный – здесь, на Земле. И другой, конечно же. Странные архаичные протоколы мешались с бурным токток блонг нараван. Здесь часть Разговора из Внешней системы – от Брошенных, из облака Оорта, с Титана и Галилейских Республик – была слабой, разжиженной. Пояс мигает десятками обрывающихся фидов. Марс – спокойное бормотание. Лунопорт – вопль в ночи. Но Земля!
Кармель и представить себе не могла, что подобный Разговор возможен: столь близок и все-таки так далек, и настолько сжат. Миллиарды людей, бессчетные миллиарды цифровых и машин, все говорят, болтают, шарятся как могут. Картинки, текст, голос, записи, бьющая по всем каналам сразу мнемомедиа, растекшиеся за свои пределы игромиры – все это в один момент навалилось на нее, и она инстинктивно отшатнулась.
– Вы в порядке, милочка? – чей-то добрый голос. Марсианская китаянка с живыми, очень зелеными (натуральными? быстрый скан не выявил запатентованных брендов) глазами. – Гравитация, да? В первый раз к ней привыкнуть непросто.
Она протянула Кармель руку, предлагая на нее опереться. Кармель благодарно согласилась, несмотря на испуг. Она заэкранировала женщину как могла. Человеческий нод – так близко; она боялась поддаться искушению. Ее голод, ее слабость не спасали – наоборот. Нужно поесть, и чем скорее, тем лучше.
А Земля – это круглосуточный шведский стол в Тунъюнь-Сити: ешь не хочу.
– Спасибо, – сказала Кармель. Женщина улыбнулась, и они пошли по размеченной дорожке к Высадке. Под пристальным взглядом портальных сканов Кармель напряглась, но самую чуточку. Ее внутренние сети делали вид, что она – та, за кого она себя выдает.
Пинг на внутреннем ноде: Одобрено. Кармель выдохнула. Они с женщиной вошли в лифт и поехали на нижние уровни.
– Я на Земле в третий раз, – сказала женщина. В ней не было напряжения, она облекала Кармель доверием так, будто знала ее всю жизнь. Советская китаянка, но не из Тунъюня; значит, из коммуны, сотни которых образовались за столетия в долинах Маринера в тени горы Олимп. – Третий раз на Земле – разве не чудесно? Конечно, летать дороговато, но мои предки – они здесь, на Центральной. – Она расплылась в радостной улыбке. – Странно, да? Приехали сюда из Китая и с Филиппин, чтобы работать на евреев в Тель-Авиве, ну и остались. Здесь. В старом районе. У меня тут до сих пор родственники. Я Магдалена У, но вообще-то я из Чонгов Центральной станции. Очень странно… Я выросла на Марсе. Мы выращиваем помидоры, арбузы, медицинскую марихуану, ваэтбун кабидж… Наши подземные парники тянутся на много миль, вы даже не представляете, наверное, какой кайф – ухаживать за всей этой зеленью. Говорят, Марс – красный, но когда я о нем думаю, когда я думаю о доме, для меня он – всегда зеленый. Разве не странно?
Кармель, то ли ошеломленная, то ли доверившаяся разговорчивой пожилой женщине, ничего не сказала. Магдалена кивнула.
– Ваэтбун пользуется огромным спросом, – сказала она. Ваэтбун кабидж – огородная капуста на астероид-пиджине. – Моя семья эмигрировала в Век Дракона… – Кармель знала: это столетие, когда Дракон основал его/их/свои странные колонии на Гидре. Рефлекс: ее моментально заполнили образы – фотографии Мира Дракона в свободном доступе, бесконечные лабиринтоподобные термитники, тысячи одноразовых кукол движутся по ним с непонятными целями, нод каждой – звено в цепи того, кто больше суммы своих частей, Иного, известного как Дракон, цифрового существа с необычным пристрастием к телесности, к вселенной-1. – Мы живем – небогато, но нам хватает, – торгуя капустой. Какое полезное растение! Незаменимый источник витамина С и индол-3-карбинола. Капуста есть на каждой кухне. Сосед разводил кимчи, он потом женился на моей родственнице. – Она пожала плечами и продолжила: – Мы справляемся. Денег достаточно, вот я и побывала здесь дважды. Чтобы увидеть, откуда все началось. С Центральной станции мы отправились к звездам. Разве это не прекрасно? И так странно – улочки не выглядят настоящими, правда же? Ну да, вы же здесь еще не были. Они кажутся более узкими, чем наши парники. Много миль парников… Я так люблю по ним гулять.
Лифт привез их на нужный уровень гигантского космопорта. Двери открылись. Обе вышли.
– Уровень Три, – сказала женщина. – Ну точно миниатюрная версия третьего уровня зала ожидания Тунъюнь-Сити, вам не кажется? Так необычно.
Кармель помнила третий уровень. Базар верований. Игромирные ноды. Арены дроидов. Она… она бродила там какое-то время. Столько церквей – и столько правоверных, которым только дай поохотиться на стригу.
Однажды они ее чуть не поймали. Собралась толпа. Она жадно глотала пищу. «Шамбло!» – орали они. Показывали пальцами. Глумились. Ужасались, кривились. Потом стали бросать камни. Хуже того. Атака типа «отказ в обслуживании», грубая, но эффективная. Заблокировать ее в Разговоре. Отрезать ее от ее фида.
– Вы приехали в Тель-Авив? – спросила Магдалена. Увидев, что Кармель смутилась, добавила: – В Яффу? Нет? Поедете дальше?
– Я сюда. – Говорить – странно. На борту она не проронила ни слова. – Просто… сюда.
– Наружу выйдете?
Кармель пожала плечами. Она не понимала.
