Но я больше не рвалась на передовую, у меня теперь было важное занятие. Азартно отрывая от своего запаса точно такие клочки, какие брала на огненный сгусток, я осторожно вливала их поочередно своим соратницам и гордо чувствовала себя самым необходимым членом отряда.
Ровно до тех пор, пока влетевший в пещеру чужой заряд не взорвался под потолком облаком темного удушающего дыма.
– Кэт, энергию, быстрей! – кричит, прикрывая лицо углом платка, Береза, и я уже привычно пытаюсь послать ей следующую порцию.
И тут же с ужасом понимаю, что все, магии больше нет. Вернее, она пополняется понемногу из энергетических потоков, которые меня научила находить Сирень, но далеко не так быстро, как я ее трачу. Поэтому сейчас мне просто нечего послать ведьме. А ядовитый дым уже коснулся ее головы, и с надеждой глядящая на меня Береза вновь начинает заваливаться на пол, но в этот раз гольды и не пытаются ее удержать, загипнотизированные приближающейся погибелью.
– Нет! – рвется из души крик отчаяния. – Не надо, остановись!
А в голове почему-то вспыхивает яркое воспоминание о том весеннем дне, когда Марина возила меня в город. Пышный фонтан на площади, в который озорные мальчишки бросают маленькие пластиковые шарики. И сильные струи откидывают их так ловко, словно именно для этого и предназначены.
Наверное, страстное желание спасти себя и отряд как-то наложилось на это воспоминание, не знаю, помню только, что сознательно ничего подобного я сделать не хотела. Потому и смотрела на вырвавшийся из пола водяной веер, разметавший ядовитый дым по потолку и стенам, с таким же изумлением, как и застывшие в ступоре гольды.
– Кэт, это ты?.. – растерянно бормочет Клюква, прикрываясь локтем от тугих струек. – Останови!
– Как? – чуть не плачу я, но фонтан внезапно выключается сам, безо всякого участия с моей стороны.
– Ты сильная ведьма, – уважительно объявил тот гольд, что поднял мне шоколадки и в котором я теперь с уверенностью определила их командира. – Тут нет поблизости ни одной водной жилы.
Остальные гольды согласно кивали мне мокрыми головами, не торопясь стирать с лиц текущие из-под шапок струйки, и я хотела сказать им, что сама не знаю, откуда взялась эта вода, но от пережитого напряжения пересохло во рту, и ноги начали предательски подкашиваться. Командир гольдов услужливо подставил плечо, и меня заботливо усадили на мокрый мех. Клюква немедля ринулась к распростертой на полу Березе, а гольды затаились у пролома, готовясь защищать его от вторжения врагов. И только я снова оказалась не у дел, да еще и чувствовала себя такой выжатой, что не находила сил выговорить хоть слово. И в глубине души даже радовалась этому – можно пока не задавать Клюкве вопрос, на который до ужаса боюсь услышать ответ. В каком состоянии Береза.
– Латринея! – внезапно необычайно громко зазвенел под сводами такой знакомый мелодичный голос, и у меня на миг замерло сердце. Но сразу же, невесть чему обрадовавшись, куда-то заполошно заторопилось. И потеснив вину и боль за Березу, для меня вдруг самой важной стала абсолютно неуместная в этой обстановке забота о собственной внешности.
Пусть это было глупо и наивно, но я могла думать только о том, как выгляжу в этой мокрой невзрачной шапке. А еще в надежном, но далеко не изящном защитном жилете, усыпанном каменной крошкой, и с неразлучным потертым рюкзачком за плечами.
Попытавшись представить себя со стороны, чуть не застонала от разочарования. Картинка получилась совершенно безрадостной и не оставлявшей никакой надежды на внимание князя. Впрочем, если не кривить душой, ее не было, даже когда я гуляла по его дворцу в шелковом платье и с тщательно уложенными волосами, иначе он не бросил бы меня в той клетке.
А в пещере после слов Роула постепенно стих грохот падающих камней и перестали летать боевые молнии. Только стоны и крики раненых никуда не делись, но усиленный магией звонкий голос легко их перекрывал.
– Латринея, я предлагаю перемирие. Давай поговорим! – снова гулко звучит под сводами голос, и я с досадой понимаю, что втайне все время мечтала его услышать, но ни за что бы в этом не призналась.
Даже самой себе.
Ведь он означает, что князь жив, и для меня это почему-то очень важно, намного важнее спасения совершенно неизвестного мальчика. К которому я не испытываю ничего, кроме обычной жалости. А вот к Роулу… мне жутко не хочется даже пытаться разобраться в сложной мешанине собственных чувств, интуиция подсказывает, что ничего хорошего из этого не выйдет. Главное сейчас – он жив и невредим, и хотя практически признался в поражении, первым предложив перемирие, в моей душе теплится надежда на мудрое решение Сирени, после которого больше не будет погибших.
– Слава странницам, приходит в себя, – тихо прошептала Клюква, и я, облегченно вздохнув, тут же эгоистично выкинула из головы и Березу, и ее травму.
Переключив все внимание на происходящее за пределами комнаты, с замиранием жду отклика ведьмы. Я уже и свою счастливую считалочку про себя пробормотала, и на всякий случай трижды незаметно сплюнула за плечо. Так мне хотелось, чтобы они попробовали договориться мирным путем. Войну я и раньше никогда не любила, даже фильмы про нее не смотрела, какой в них интерес? А после сегодняшнего боя и вовсе возненавидела всем сердцем, и не важно, ради чего она затеяна, эта война, нельзя посылать людей на смерть даже за самые великие идеи. Всегда можно найти другой путь.
– Говори, чего хотел, – так же громко отвечает князю Сирень, и от сквозящего в ее голосе нечеловеческого холода притихли даже раненые.
– Мы можем встретиться… в любом месте, где ты скажешь, – почти заискивающе предлагает Роул, заставляя меня чуть покраснеть от стыда за этот тон.
Но, по-видимому, другого выхода у него нет, раз идет на такие уступки.
– Мы не будем встречаться, говори здесь и сейчас. – В словах Сирени теперь не просто лед, а россыпь ледяных игл, насмешливых и злых.
– Но это семейное дело… – еще спорит гном, однако по интонации понятно, что уже готов уступить.
– Не тяни время. Здесь все знают, за что воюют. Сейчас ты добровольно откроешь дверь в сокровищницу и отдашь моего сына, а я постараюсь больше никогда не вспоминать твоего имени.
– А княжество? – словно в раздумье тянет гном, но всем уже понятно, что он согласен с предложением дикой ведьмы.
– Княжество принадлежит законному князю, Эрифиусу Аглензайру, наследнику рода, от рождения обладающему способностями мага, – так же холодно отчеканила Сирень, но мне почудилась в этом ответе какая-то скрытая издевка.
Похоже, и Роул ее почувствовал, потому что молчал дольше обычного. Наверное, собирался с силами или пытался взять себя в руки. И когда я почти уверилась, что ответа не будет, наконец заговорил:
– Хорошо, я согласен. Твои условия? – Голос князя звучит теперь глухо и устало.
– Простые. Твои люди и маги отходят назад, а мои друзья собираются у двери сокровищницы. И если хоть один твой наемник вступит в эту пещеру, перемирие будет считаться расторгнутым.
