Феликс замолчал. Алевтина, Гера и Арина переглянулись.
– Почему мы свободны? – В голосе девушки прозвучали и недоумение, и обида.
– Да! – подхватила Алевтина. – Нас-то почему не берете?
– Даже Потапыч едет, а мы в запаснике остаемся! – Гера тоже не обрадовался такому положению вещей.
– Вот именно! – возмутилась Аля. – Пенсионер наш секретарский выходит тот еще вояка с мумиями, а мы для дела не годимся? Нет уж, дорогой Феликс Эдуардович, поедем все вместе. Сам говорил, надо обучаться работать в команде, привыкать. С одного раза-то не обучимся, чаще надо, чаще!
– Это может быть опасно, – ровным голосом произнес мужчина. – Не хочу подвергать вас лишнему риску.
– А его, – Гера указал на старика, подпирающего спиной дверной косяк, – подвергать можно? От Никанора-то какая польза в этом деле?
– Опять раскудахтались! – проворчал Потапыч. – Как начальство сказало, так и надо делать! А то балаган выходит! Я, может, для компании еду, советом дельным помочь, ежели чего!
– Вот мы все вместе и поедем, – с непоколебимой решительностью изрекла Алевтина. – Насоветуем выше крыши, и компания мы хоть куда!
– Хорошо, – сдался Феликс. – По машинам.
В его «Ауди» сели Сабуркин с Алевтиной, в «Опель» Германа – Никанор с внучкой. Через полчаса обе машины выехали из города на трассу Е 95.
По обеим сторонам дорожного полотна замелькали леса: где плотной стеной, где расступались, открывая взгляду поля, поселки, дачные домики. В городе деревья еще держали кроны зелеными с редкими оранжевыми подпалинами, здесь же вовсю хозяйничала осень, быстро разукрашивая природу по своему вкусу.
Валентин закурил, опустил стекло наполовину, выставил сигарету в окно и сказал:
– Ненавижу осень. От всей этой кричащей красноты, желтизны, от серого света вперемешку с последним солнцем, от воздуха этого, насквозь пробирающего, застрелиться хочется.
Словно в ответ на его слова, сквозь облака резанул солнечный луч. Феликс взял с приборной панели черные очки и произнес:
– Когда-то очень давно я ненавидел весну, ее бурное движение и повсеместное прорастание. Хотелось сказаться больным и не выходить из дома, пока все вокруг не успокоится и не придет в себя. Но с годами стало безразлично, порою совсем не замечаю смен времен года.
Сабуркин докурил и выбросил окурок в окно.
– Валя, семья-то у тебя есть? – спросила с заднего сиденья Алевтина.
– Была.
В голосе бывшего десантника прозвучало нечто такое, что расспрашивать дальше Аля не стала.
Глава 42
В Голиково сотрудники агентства «ЭФ» умудрились приехать раньше четы Петровченко, что было очень даже кстати – требовалось время осмотреться и выбрать наилучшее место для наблюдения.
Голиково оказался маленьким дачным поселком, от силы полтора десятка домов, разбросанных у леса. Поселок пустовал, все дома были закрыты на зиму, кое-где даже окна заколотили по старинке. Стояли дачи довольно далеко друг от друга, видно, земля тут не особо ценилась. Следуя описанию Светланы Васильевны, Феликс отыскал нужное строение без особого труда. Дача располагалась на отшибе, почти впритык к полосе деревьев. Остановив машину, мужчина вышел, прошелся вдоль забора, посмотрел по сторонам и наискосок, неподалеку от соседнего дома, увидал довольно широкую просеку. Похоже, некогда там начинали прокладывать дорогу или готовить место под застройку, но бросили, и просека заросла кустарником. Феликс вернулся, постучал в окно «Опеля» и сказал Герману:
– Давай развернемся и задним ходом вон в ту просеку заедем. Ты первый, я за тобой.
Гера кивнул, поднял стекло и включил зажигание.
Ломая кустарник, одна за другой машины въехали в лес и скрылись за березовыми ветками. Заглушив моторы, пассажиры с водителями выбрались из салонов. Пасмурный день тихо уходил в сырой туманный вечер. Стояла оглушительная тишина: ни птичьего вскрика, ни шороха, ни звука. Люди словно вторглись в лесной покой, и мир его настороженно замер.
– И надолго мы тут… в засаде? – Алевтина смахнула с прически веточку с желтым листком.
– Сколько понадобится, – ответил Феликс. – Возможно, придется заночевать. Говорил же – оставайтесь дома.
– Да ничего страшного, – фыркнула женщина, – надо так надо, подумаешь, большое дело поспать в машине, не на земле ведь. Вот только поесть-попить ничего не захватили.
– Как это не захватили? – проворчал Никанор и полез в машину Геры. Вытащив увесистый пакет, старик продемонстрировал его Алевтине. – Вот, тут у меня водичка, бутербродики на всех припасены. Тарелки с вилками только не взял, салфетками обойдетесь.
– Потапыч, ну ты молодец! – засмеялся Валентин. – Про еду и впрямь чего-то не подумали.
– Так на то я к должности своей и приставлен, чтобы за вас думать! Сейчас есть будете, проглоты?
– Не хочу пока, – ответила Алевтина, – просто на будущее.
Остальные тоже отказались, и Никанор убрал пакет обратно в салон. Немного размявшись, команда снова расселась по машинам, оставив двери открытыми. Закурив, Сабуркин выпустил дым в сырой вечерний сумрак и произнес:
– Чем мы эту умерть побеждать-то будем? Оружие какое есть у нас?
– Кроме нас самих – никакого, – ответил Феликс. Откинувшись на спинку сиденья, он смотрел на подъезд к домикам, постукивая пальцами по баранке.
– Так, может, сообразить чего? Из подручных материалов.
– Что тут сообразишь…
– Вон за тем забором, – Валя указал на соседнюю с Петровченками дачу, – стройматериалы всякие лежат, давай, может, топор какой-нибудь поищу?
– Не возьмешь его топором, – Феликс рассеянно смотрел в лобовое стекло и словно думал о чем-то своем.
– А чем возьмешь? – подалась вперед Алевтина. – Голову ему если отрубить, все равно бегать будет?
– Это должен быть очень острый топор, и то возникнут сложности. Плоть, кожа умерти эластичные, а костей в нем как таковых нет, особо нечего рубить, так только… если пилить или ножницами отрезать.
– Тогда как его извести-то? Может, заклинание какое прочитать? – не сдавалась Алевтина.
– Остановить и извести его заклинанием можно, но сделать это способен только хозяин. Только он знает правильные слова, для каждой мумии такого ранга заклинание индивидуально.
– В таком случае что мы делать собираемся? – озадачился Валентин. – Попробуем с ним договориться? Возьмем в заложники и потребуем привести к хозяину?
– Нет, умерть неспособна идти на сотрудничество, она абсолютно предана своему создателю. Мы должны его уничтожить.
– Но как?! – хором произнесли Аля с Сабуркиным.
– В идеале надо уничтожить канопы – ритуальные сосуды, в которых хранятся забальзамированные внутренние органы мумии, но они, скорее всего, остались в Египте, поэтому уничтожать придется саму умерть. Проще всего это сделать, если проткнуть его со спины между лопатками или в грудь, где ключицы, раскаленным копьем.
