На втором этаже Ник нос к носу столкнулся с соседкой. Очень удивленная, в бархатном халате и с шавкой на руках, она стояла возле лифта.
– Здрасти, Роза Львовна, – пролаял Ник, пробегая мимо нее.
– Колечка! Кто это?!
– Свободная пресса! – с лестницы закричал Ник в ответ.
Ему оставалось преодолеть еще один пролет, открыть дверь, и – он спасен!
– Пресса?! – возопила снизу Роза Львовна. Шавка изо всех сил забрехала. – Кыш отсюда! Я сказала – кыш! Здесь живут приличные люди!.. Я немедленно вызываю наряд, это хулиганство!..
Ник молниеносно открыл дверь и так же молниеносно запер ее за собой. Свободная пресса осталась с носом.
Ник прошел в ванную и попил немного воды из крана. Отдышался и попил еще. Скинул ботинки, пошвырял их в сторону передней и набрал номер Сандро.
– Ник, е, где ты пропал?!
– Пошел по твоим стопам. Ночевал две ночи в кутузке. – Ник сел в кресло и свесил голову между коленей, чтобы в ней не так стучало.
– Тебя забрали тоже, ешкин-матрешкин?!
– Уже выпустили.
– Тебя что, били? – Тон у брата изменился.
– Никто не бил. С чего ты взял?..
– У тебя голос какой-то… придушенный, е!..
Ник распрямился.
– У меня в подъезде полно журналистов, – проинформировал он. – Роза Львовна их гнала, но, по-моему, не выгнала. Они хотят знать, не подался ли ты в бега и не объявлен ли в международный розыск.
– Е!..
– На тетю Веру позавчера напали и связали. Из квартиры не забрали ничего, кроме старых писем.
– Подожди, брат, – попросил Сандро. – Не части. Я сейчас приеду.
– Нет. Нарвешься на журналюг.
– Класть я хотел на журналюг.
Ник кулаком постучал себя по голове. Шум в ней все не унимался.
– Сандро, дай мне телефон девушки, которая торчала у тебя в квартире, а потом с нами ездила в Луцино. Лиса которая.
– Нету у меня ее телефона и не было никогда, – сказал брат с изумлением. – А тебе он на кой ляд?
Ник помолчал.
– Где она живет?
– Ник, клянусь Шекспиром, я не знаю!.. Я даже не знаю, как ее зовут.
– Юля, – автоматически сказал Ник.
Сандро развеселился:
– Ну, Юля так Юля. А для меня она Лиса, и хрен с ней.
– Но она откуда-то взялась!
– Привел кто-то, но я не помню, Ник. То ли Сиплый, то ли нет. Она чего-то в интернете делает, блогерша, что ли, я не интересовался. Я музыкантов-интернетчиков знаю, а так… больше никого.
– Если она будет тебе звонить, – попросил Ник, – скажи, чтобы мне позвонила. И сохрани ее номер.
– Брат, я чего-то пропустил?
Ник не знал, пропустил или нет. Скорее всего пропустил.
– Не приезжай ко мне, – распорядился он. – Я вымоюсь, переоденусь и сам к тебе приеду. Ты где?
– В «Марриотте» на Петровке. У меня тоже новости есть. Я тебя того… развлеку по полной! Ты готовься.
– Меня с работы уволят, – пробормотал Ник. – Я ее бросил совсем.
– Тебя не уволят, – заявил Сандро убежденно. – Если уволят, кто станет заниматься такой хренью, как эта твоя аэродинамика? А без этой хрени самолеты не летают, прикинь! Все, гоу-гоу, я жду, брат! И не кисни, понял?..
Думая только о том, где он теперь будет искать Лису, Ник позвонил на работу, наврал секретарше Марине Ивановне, что болен. Марина Ивановна посочувствовала и велела немедленно вызвать врача – по Москве ходит какой-то страшенный весенний грипп.
– Ирочка о тебе беспокоится очень, – понизив голос, добавила она. – Вчера заходила, справлялась, и сегодня тоже… Очень беспокоится. Ты бы ей хоть позвонил.
Ник спросил, кто такая Ирочка, тут же сообразил, что сделал ужасную ошибку, и пообещал позвонить. Однако позвонил он не Ирочке, а Михаилу Наумовичу и ему сказал правду – у них с братом проблемы, и как из них выпутаться, они пока не знают. Ему нужны отгулы.
– Отгулов у тебя, должно быть, на год наберется, – задумчиво произнес старик. – Хорошо, я схожу к директору, он тебе задним числом подпишет сколько нужно.
– Спасибо, Михал Наумыч!..
– Только неприятности твои меня тревожат, – продолжал старик. – Их по телевизору все время показывают, неприятности эти. Брат твой охламонище и брандахлыст, ты будь-ка поосторожней, Коля.
Ник молчал.
– Обвинения в убийстве не шутка, а ты у нас особь горделивая и своенравная.
– Я?! – поразился Ник.
– Можешь дел наворотить. Так что меня держи в курсе, а себя в руках. Ты понял?
Ник сказал, что понял.
Он зашел на кухню, чтобы включить чайник, и моментально вспомнил, как они завтракали с Лисой – на столе две чашки, две вилки и доска, на которой они резали хлеб.
…Если девчонка «из интернета», как выразился брат, значит, искать ее нужно именно в интернете. Ничего, найдется!.. Все как-то друг друга находят. Вон у них на работе инженерша Зося нашла какого-то своего одноклассника, вступила в романтическую переписку с далекоидущими намерениями, а потом оказалось, что он тихо наркоманит где-то на Гоа и Зося ему нужна только в свободное от курения травы время, когда он не знает, чем бы еще заняться, и занимает себя Зосей.
…Ничего, ничего. Лису он найдет.
В ванной Ник думал о том, как станет ее искать, и еще немного о том, что Михаил Наумович назвал его горделивым и своенравным – Ник знал о себе, что смирный, невыдающийся и трусоватый. Ошибается его старый учитель! Или, может, он сам ошибается?.. Потом опять о Лисе, как она ждала его возле института, считай, целый день, до нитки промокла, но не ушла. В ее кроссовки, Ник видел в машине, были подложены специальные стельки, должно быть, у нее что-то с ногами, но ведь она не ушла!.. И ему стало стыдно и жалко ее.
Ник, купи мне чупа-чупс!..
Ничего, найдет как-нибудь!..
Он вышел из ванной, натянул на голое тело брюки от спортивного костюма, подаренного братом на какой-то праздник. Брат уверял, что это не просто костюм, а о-го-го какая вещь, «коллаб», что означает «коллаборацию брендов»!.. Ник сказал, что знает только французское коллаборационистское правительство времен Второй мировой войны, а больше ничего такого не знает, а Сандро сообщил, что «коллаб» – это когда две знаменитые марки одежды сговариваются и выпускают совместный продукт. Сандро, как человек светский, разбирался в брэндах, марках и прочей ерунде.
Охламонище и есть!..
Штаны были невероятной ширины, прихваченные у щиколоток, карманы ниже попы, но – нельзя не признать, – очень удобные. Ник редко их надевал, чтобы «не разболтаться». Он считал, что нужно постоянно держать себя в форме, не давать себе спуску, не растекаться по штанам или креслам! Но сейчас «держать себя» было невмоготу.
