Ник пооткрывал дверцы шкафов и заглянул в холодильник. Ничего, кроме остатков сыра и хлеба. Еще коробка шоколадных конфет.
Зазвонил телефон, и Ник некоторое время соображал, что это за звук. Звонил домашний аппарат, которым в последнее время пользовались редко, почти никогда.
Звонила соседка Роза Львовна.
– Колечка, – проговорила она взволнованно. – Я сейчас к тебе зайду, открой дверь, пожалуйста. Ты мне нужен по срочному делу.
– Роза Львовна, одну минуту, я сам к вам спущусь! – закричал Ник, но телефон уже смолк.
У самой двери он сообразил, что не совсем одет, выхватил из гардероба первую попавшуюся сорочку, на ходу застегнул на две пуговицы и распахнул дверь.
За дверью кто-то стоял, и этот кто-то вихрем ворвался в квартиру. Ник от неожиданности сделал шаг назад, а неизвестный одним движением захлопнул дверь, прислонился к ней спиной и выдохнул с облегчением.
– Здорово, – сказал неизвестный голосом Лисы, которую он только что потерял навсегда и не знал, как найти. – Ты че, меня не узнаешь?..
Ник как во сне нашарил на комоде свои очки, нацепил на нос и посмотрел.
Точно она!.. Лиса.
Он так неожиданно сильно и горячо обрадовался, что схватил, прижал ее к себе и закружил. На ней были какие-то пышные тонкие одежды, которые мялись и закручивались вокруг нее, а в руках пакеты, и она их не выпускала. Кружить ее было страшно неудобно.
Ник вырвал пакеты, плюхнул их к стене, и им удалось обняться по-человечески. Под странными пышными одеждами она была очень тоненькой и очень горячей. Ник боялся что-нибудь в ней сломать.
Острые локти уперлись ему в плечи – больно! – она засунула обе руки ему в волосы и почесала голову.
С Ника упали очки.
– Слушай, как ты догадалась вернуться? – спросил он. – Я не знал, где тебя теперь искать.
– Ты отправил меня домой.
– Это я не подумав.
Они поцеловались. Потом еще раз и еще. Тут Ник перепугался, что дело зайдет слишком далеко, и стал было отступать, но Лиса не дала ему ни единого шанса. Она прыгнула на него, обхватила ногами, повисла, вцепилась.
Всем известно, что лисы – животные дикие!..
Ник засмеялся от ее напора, блаженно закрыл глаза, когда она стала целовать его в шею, и шарахнулся, когда она засунула руки за пояс коллаборационистских штанов и впилась ногтями в ягодицы.
– Ты что, с ума сошла? – выговорил он, отстранил ее от себя и посмотрел ей в лицо. Лицо было бледным, как бумага, только на скулах горели нездоровые розовые пятна. – Мы не будем этого делать. Мы не можем.
– Мы можем, – пробормотала она, близко рассматривая его губы. – Я совершенно точно знаю, что можем. Я сижу на тебе верхом!..
Чтобы оторвать ее от себя, Ник взял Лису за бока и поднял – она была легкой и подвижной, как небольшой зверек.
– Это идиотизм, – сказал Ник, глядя на нее снизу вверх.
– Согласна, – пропищала Лиса, ловко извернулась, скользнула и снова вцепилась в него руками и ногами, повисла. – Только идиоты рассуждают вместо того, чтобы… чтобы… когда можно…
Сорочка полетела на пол, Ник наступил на нее, и, кажется, на очки тоже!..
Только идиоты рассуждают, когда можно не рассуждать, не думать, не бояться. Когда можно взять все, что предлагается с такой неслыханной щедростью!..
Лиса оказалась очень щедрой.
Он же знал, что все будет – с той самой минуты, когда проснулся и почувствовал, как она завозилась под боком. Вроде бы у него были некие соображения, почему – нельзя, и это были серьезные и умные соображения, но в эту минуту он никак не мог вспомнить ни одного.
Тонкие складки ее немыслимого одеяния мешали ему, он разбрасывал их в стороны, чтобы добраться до нее, но ему не удавалось.
– Подожди, – пропищала Лиса.
– Что?
– Подожди, ты так не снимешь. Дай я сама!..
В одну секунду она выпуталась из платья и осталась в микроскопических трусиках, таком же лифчике и кроссовках на высоченной платформе.
Ник подхватил ее на руки, прижимая к себе, чувствуя тонкость кожи и хрупкость косточек, отнес на диван в кабинет – где они проснулись вместе, – и стал стягивать кроссовки. Лиса вдруг стала брыкаться и хихикать.
Он поднял голову. Щеки у него горели.
– Что?
– Щекотно, – призналась она. – Ужасно!
И опять стала с удовольствием брыкаться.
Эти ее взбрыкивания привели к тому, что у Ника кончилось терпение, совсем, окончательно.
Он придавил ее к дивану так, что она больше не брыкалась, и долго не отрывался от нее, трогая, двигая, узнавая и удивляясь узнанному. Она сначала затихла, потом задышала, потом закинула голову и руки, сдаваясь ему.
Ник чувствовал только, что все правильно – место, время, девушка. Он не заботился ни о ней, ни о себе. Все шло как-то само собой, и это тоже было правильно.
Он так соскучился по ней!..
Ее не было в его жизни, должно быть, с полчаса, но он соскучился давно, много лет назад. Он ничего не знал о ней, но все-таки догадывался, что есть – должно быть! – существо, которое во всем ему подойдет. Лиса подходила. Она упивалась им и всем, что он с ней делал.
Она скулила, пищала и требовала большего, настаивала и дразнила. Говорят, лисица дразнит охотника, когда понимает, что ему не догнать ее!..
– Подожди, – на этот раз попросил Ник. – Мне нужен… перерыв.
– Тебе нужна я, – в ухо ему проговорила Лиса.
Ему досталась говорящая лиса!..
Легкие белые волосы щекотали ему нос, он целовал волосы и щеки и вдруг с необыкновенной радостью увидел веснушки у нее на ухе!.. Это было такое открытие – веснушки на ухе!
Ник повернул ее голову и посмотрел на второе ухо, на нем тоже были веснушки.
Зубами он прихватил веснушки вместе с ухом, в голове у него зазвенело и подвинулось, он понял, что никакой перерыв ни от чего его не спасет.
Он закинул ее руки и прижал, чтобы она не трогала его, повернул, захватил!.. Очень близко он увидел ее светлые глаза, сосредоточенные и серьезные, и у него хватило сил посмотреть в них.
Что потом произошло – он не мог вспомнить. И сколько длилось, не мог. То ли несколько секунд, то ли несколько часов.
…Он так соскучился по ней!.. И ему казалось, она понимает, что он скучал давно, всю жизнь.
Он получил ее и вместе с ней великую, необъяснимую радость бытия. Он никогда так не наслаждался женщиной и собственным телом тоже. Все сошлось, совпало, соединилось!.. При этом он не думал ни о ней, ни о себе, по отдельности их в этот момент не существовало. Вселенская радость и взрыв сверхновой получился от их соединения, вот это он понимал и об этом помнил.
