Ник развеселился:
– А нельзя?
– Нельзя, – заявил Александр Александрович торжественно. – Запрещается. А ты чего не ешь, девушка?
– Она вегетарианка, – сообщил Ник. – Ест только то, что само с дерева упало.
– Дела-а, – протянул Александр Александрович и сбоку посмотрел на Лису. – И водки не пьешь?
– Ей нельзя, – опять вмешался Ник. – Она, если выпьет, замертво упадет. Без закуски.
– Ну, хоть хлебушком, – произнес Александр Александрович с жалостью. – Так жить с ума сойдешь. Не евши – не пивши.
Лиса покраснела. Веснушчатые уши налились краской и словно набрякли.
– Я ем и пью! – выпалила она. – А тебя никто не спрашивает, Ник!..
– Винегрет есть, – подумав, сообщил хозяин. – Я его не очень, а ты, может, будешь?.. С соленым огурцом, без кильки! Будешь?..
– Буду! – с вызовом сказала Лиса и ни с того ни с сего опрокинула свою стопку.
– Погоди ты, не спеши, – развеселился Александр Александрович. – Хоть винегретика пожуешь, а так скучно!..
Поднялся и направился к дому.
– Какая ему разница, что я ем, чего не ем, – начала Лиса, как только хозяин отошел немного. – Что ты лезешь? Я не советую, что тебе есть, и ты не смей мне приказывать!.. Двадцать первый век давно наступил, ты что-нибудь об этом слышал? Я свободная личность, что хочу, то и ем!..
– Я тебе приказываю? – поразился Ник, которому понравилось ее дразнить. – Я сообщаю хозяевам о кулинарных предпочтениях гостей. Откуда ему известно, что тебе нужно подавать исключительно маракуйю?
– Не нужна мне никакая маракуйя!
– Как ты думаешь, в доме есть еще повар и кухарка?
– Никого там нет, – выпалила Лиса. – Я же заходила!..
Ник налил себе еще стопку водки и махнул одним глотком.
– Как ты думаешь, – начал он, – что из рассказанного правда?
– Все правда, – убежденно сказала Лиса. – А ты что?! До сих пор не веришь?!
– Не знаю, – протянул Ник с сомнением. – Ты Юлиана Семенова наверняка не читала, а я-то читал!..
Лиса фыркнула.
– Был такой писатель, любил описывать жизнь шпионов. Штирлица знаешь? Да, я и забыл, ты же образованная! У меня такое чувство, что нам пересказали роман о героических советских разведчиках в тылу врага. Получается, тетя Вера – дочь героя! Смешно.
– Ник, ты как хочешь, а я точно знаю, что Милютин Александр Аггеевич – легендарная личность в разведке. Я наводила справки. В музее ФСБ ему посвящен отдельный зал. Не стенд, а целый зал!..
– Ты что, была в музее ФСБ?
– Конечно! Я хотела про него программу делать, я же говорю!..
Из куста жасмина во все стороны брызнули воробьи, словно их кто-то спугнул, и сразу вокруг стало тихо, птицы затаились.
– И он совершенно точно ваш родственник!
– Это тебе в музее ФСБ рассказали?
– Про родственников там не рассказывают, но биография Милютина известна до мельчайших подробностей. Разумеется, мне дали прочесть, что можно, а что нельзя, не дали!.. Но там ясно написано и про семью Дадиани, и про вашу…
Ник вдруг как будто проснулся.
– Подожди, – сказал он и взял ее за руку. И повернул к себе. – Про нашу семью?! Когда ты узнала про нас?
Она отвела глаза.
– Довольно… давно, Ник.
– До того, как познакомилась с Сандро?
Она вздохнула.
– Не вздыхай, а отвечай на вопросы!..
– Я познакомилась с Сандро специально, – призналась Лиса. – Мне нужно было узнать что-нибудь о родственниках Милютина. Ты понимаешь, это так круто! Он разведчик, а внук рэпер!.. Это прямо мечта! Такую программу можно было забацать!..
На дорожке показался хозяин. Он приближался бодрым шагом, в руке белый фарфоровый салатник. В салатнике отражалось солнце.
– Еще по одной? Под винегрет! – И он поднял повыше солнечное пятно. – У меня сегодня хороший день получился. Я-то ведь думал, что шеф мой каким-то негодяям все заработанное завещал!..
Александр Александрович засмеялся, ни с того ни с сего споткнулся на дорожке, покачнулся, не удержал равновесия и повалился лицом вперед. Фарфоровая миска отлетела в сторону.
Лиса остолбенела.
Ник вскочил.
Хозяин, странно задергавшись, подогнул ноги, попытался встать и упал опять. Ник подбежал и стал его тащить.
– В укрытие, – прохрипел старик. – Быстро, ну!..
Лиса тоже подбежала и присела на корточки рядом.
– Вставайте, я вам помогу!
– Мать вашу, в дом быстро, – снова захрипел старик. – И… телефон… вызывайте… подмогу…
Где-то совсем близко раздался сухой щелчок, словно ветка сломалась. Ник ничего не почувствовал. Потом стало трудно дышать, дорожка с проросшей травой и рассыпанными кубиками картошки и свеклы надвинулась на него, и ему показалось, что пахнет подсолнечным маслом.
Рядом что-то вибрировало и дрожало, и ему хотелось это остановить. В голове вдруг стало просторно и пусто, только на окраине сознания осталась лиса Джунипер. Она металась и кричала, кричала – так вот откуда этот звук.
Ник судорожно вздохнул, ясно осознавая, что в последний раз. Вокруг посветлело, раздвинулись какие-то стены, за которыми тоже был свет.
– Лиса, – пробормотал он, и все кончилось.
Ник пришел в себя от холода.
Он страшно замерз, так что зубы стучали, он слышал их костяной дробный стук.
Некоторое время пытался сообразить, где он и что с ним могло случиться, но ничего не получалось. От холода мутился разум. Он пошевелился – тело слушалось плохо, и его сразу замутило.
Он подождал, пока отступит тошнота, и открыл глаза.
Все плыло и кружилось, качались незнакомые стены, валился потолок, мир вокруг ходил ходуном. Ник снова закрыл глаза.
Лиса, вдруг вспомнил он. На нее напали охотники. Она металась и кричала, а они наступали на нее. Он должен встать и отбить ее у охотников.
Кряхтя, он стал подниматься на ноги – ему казалось, что поднимается, а потом осознал себя сидящим на полу. Пол был холодный, но все же немного теплее, чем его собственное тело, и ему захотелось лечь на пол.
– Да что ты копаешься, блин?! Привяжи его как следует, и все!..
– Веревки не хватает!..
– Твою мать, я сам!.. Девку с той стороны, а его с этой!..
Что-то сильно дернуло Ника вверх, стало так больно, что он на миг вновь потерял сознание. Но эта боль словно привела его в чувство. Он весь залился потом – от того, что не мог терпеть, завыл и стал вырываться.
