– Э… Что вам угодно? – пробормотала она и поморщилась от своего жалкого лепета.
Лукаво улыбнувшись, граф вошел, ногой закрыл за собой дверь и обнял Викторию за талию.
– Я пришел за новогодним поцелуем.
Она предприняла попытку взять себя в руки и проявить твердость.
– Милорд, по-моему, я не обещала вам ничего подобного.
Он задумчиво сдвинул брови:
– Разве? Ты уверена?
– Вполне.
Его глаза блестели, словно расплавленное серебро.
– В любом случае, тебе нужно меня поцеловать. Такова традиция. Новогодний поцелуй приносит удачу.
Удача никогда никому не мешала, а Виктории она была просто жизненно необходима.
– Ну, раз такова традиция…
Она поднялась на цыпочки, обхватила руками шею Арнпрайора и, прижавшись к нему, прильнула губами к его губам.
Он вздрогнул и чуть отстранился. Его зрачки расширились, а на скулах выступили красные пятна.
– Что? Что случилось? – спросила она.
Хотя о чем тут спрашивать. Все и так ясно. Ник шокирован ее поведением и тем, что она набросилась на него с таким пылом.
Какой позор… Наверное, ее мать также вела себя с принцем-регентом.
– Прошу прощения, милорд, – произнесла Виктория. – Стыдно представить, что вы обо мне думаете.
Конечно, он тоже не ангел, и явился к ней в комнату с вполне определенной целью. Но уважающая себя девушка должна уметь дать отпор соблазнителю, даже если по уши влюблена в него.
Он по-прежнему держал ее за талию. Виктория попыталась вырваться, но он не разжал рук и, легко приподняв ее, прислонил спиной к двери.
Преодолевая стыд, Виктория робко заглянула в его изумительные голубые глаза. Он смотрел на нее с нежностью и пониманием.
– Милая, ты самая добрая, светлая и прекрасная девушка на свете. В том, что происходит между нами, нет ничего дурного. Просто меня поразила твоя горячность. – Арнпрайор улыбнулся и добавил: – Приятно поразила.
Она зажмурилась и покачала головой.
– Нет, так нельзя. Никак нельзя. Ведь мы не муж и жена.
– И кто в этом виноват, скажи на милость?
Она со вздохом открыла глаза.
– Я. Но я чувствую…
Он ласково поцеловал ее в щеку и прошептал:
– Что ты чувствуешь?
– Что не гожусь тебе в жены.
– А я уверен в обратном.
Знал бы он, какие тайны она скрывает.
– Возможно, ты ошибаешься.
– Нет, мы созданы друг для друга, и я с радостью докажу тебе это.
Он прикоснулся губами к ее губам, и она ответила ему, страстно желая, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался.
Но не тут-то было. Ник отстранился от нее и нахмурился.
– Что на сей раз? – возмутилась Виктория.
– Тихо, – прошептал он.
Она прислушалась. Из коридора доносились звуки шагов. Очевидно, дворецкий перед сном обходил дом, проверяя, все ли в порядке.
Граф застыл, удерживая Викторию в неудобном положении.
– Ты не мог бы позволить встать мне на ноги? – вежливо поинтересовалась она.
– Зачем? – спросил он. – Меня вполне устраивает такая поза.
– А меня нет, – строго ответила она, хотя во время поцелуя ее все устраивало.
– Чопорная англичанка, – сказал Арнпрайор, опуская ее на пол. – Впрочем, ты права. Сейчас нам лучше отойти подальше от двери. Тогда мы наделаем меньше шума. Кроме того, для первого раза такая поза пожалуй, и в самом деле не очень подходит.
Виктория вытаращила глаза:
– То есть как, для первого раза? А потом? Разве этим можно заниматься стоя у двери?
– Дорогая, этим можно заниматься где и как угодно. У двери, на стуле, в карете и так далее. – Он усмехнулся. – Стоя, лежа, сидя и даже на четвереньках. Мы непременно все это испробуем, когда ты освоишь азы.
Виктория вспыхнула от смущения и возмущения. Разумеется, у Арнпрайора богатый опыт, но она не обязана безропотно выслушивать всякие непристойности.
– Милорд, я не собираюсь ничего осваивать. Традиция соблюдена, мы обменялись новогодними поцелуями. Желаю вам доброй ночи и прошу покинуть мою комнату, – сухо произнесла она и завершила речь реверансом.
Ник рассмеялся:
– Виктория, не будь такой жестокой. Разве ты не видишь?
Она проследила за его взглядом и увидела топорщившийся под натиском мужского возбуждения килт. Виктория быстро отвела глаза.
– Сэр, уже два часа ночи. Все давно легли.
– Ты права, мисс. Мы должны последовать их примеру. Я готов немедленно уложить тебя в постель, – ответил он, многозначительно выгнув бровь.
Виктория не знала, то ли смеяться, то ли сердиться, то ли броситься в его объятия.
Лицо Ника стало серьезным.
– Любовь моя, почему ты так упорно сопротивляешься?
– Я… Я уже говорила тебе. Я не хочу, чтобы ты совершил ошибку.
Он смотрел на нее с сочувствием. А может быть, с жалостью. Она отвернулась, подошла к камину и, взяв кочергу, принялась беспорядочно ворошить поленья.
– Дай сюда, дурочка, – сказал он и отнял у нее кочергу. – Не надо делать глупостей.
– Именно об этом я тебе все время твержу, – со вздохом произнесла она.
Он поставил кочергу на место, взял Викторию за руки и увел подальше от камина.
– Ты волнуешься из-за своего происхождения? Мы уже это обсудили, – сказал он.
– Но…
– Это вовсе не препятствие, и тебе это прекрасно известно. Признайся, почему ты колеблешься.
Причина была одна и очень простая. Томас Флетчер.
Она боялась потерять уважение графа, увидев, как от ее признания нежность уходит из его взора и сменяется смятением и возмущением. Тогда-то он точно припомнит все причины, почему она не годится ему в жены.
И она потеряет его навсегда.
– Виктория? – мягко спросил он.
– Я… Я отнюдь не святая, милорд. Я совершала поступки, которыми не горжусь, и я не идеальна.
– И прекрасно – я и сам далек от совершенства, – произнес Ник и улыбнулся. – Я не хочу жениться на воплощении всех добродетелей. Сложно представить что-то более скучное.
– Но…
– Дорогая, тебе известно: я и сам совершил много чего, чем отнюдь не стоит гордиться. Ты же не отворачиваешься от меня из-за этого?
– Конечно нет. Ты просто пытался выйти из жутких ситуаций.
– А когда ты совершала те самые поступки, которыми не гордишься, что ты делала?
