Сойер редко вспоминал тот день. Очень старался стереть его из памяти. Он положил начало череде событий, которые оставили на нем больший след, чем шрам на груди.
– Мы базировались на Ближнем Востоке с миротворческой миссией. Попали в засаду, мне пришлось сражаться врукопашную с парнем. У него был нож.
– Звучит ужасно. Тебя отправили в отставку?
– Да, но напрасно, ранение не угрожало жизни. Я совершил ошибку, позвонив Ною, а он сообщил отцу, и следующее, что я узнал, – меня отправляют домой. Отец подтянул свои связи и договорился с кем нужно. Я не желал этого.
– Неужели тебе не хотелось вернуться к семье?
– Я хотел закончить то, на что подписался, но не получилось. Но да, у меня были люди, к которым я хотел вернуться.
– Тебя ждала женщина?
Восторг в ее голосе и близко не походил на предвкушение, с которым Сойер ждал встречи со Стефани. Но прямо перед вылетом позвонил Ной: «Я случайно встретил Стефани. Она не носит кольца, которое ты ей подарил, у нее другое. Что-то случилось». Что-то определенно случилось. И ранило его куда сильнее парня с ножом.
– Ждала, но ничего не получилось.
– О, сочувствую.
– Давняя история.
Время лечит.
– Что насчет тебя? Ты определенно оставила за собой длинный шлейф из разбитых сердец. До поддельного обручального кольца.
– Мы сейчас говорим не обо мне, а о тебе.
«Уходи от ответа, Кендалл».
– К тому же я хочу знать, зачем ты пошел служить. Это семейная традиция?
– Нет, это не в стиле Локков. Мой отец учился в военном интернате, но здесь другое. Я из породы людей, которые любят выпивать, курить сигары и играть в покер.
– И зарабатывать огромные деньги.
– Да.
Раньше он не придавал значения этому аспекту семейной истории. Если бы подростка Сойера спросили, собирается ли он заниматься семейным бизнесом, он бы ответил непреклонное «нет». Но все изменилось, когда он унаследовал отель.
– На самом деле отец умолял меня не идти в армию, полагал, что я захочу работать с ним, когда окончу колледж, но я никогда не представлял себя в этой роли.
– Почему нет?
– Не хотел всю жизнь биться головой об стену. У нас с отцом всегда были сложные отношения после того, как умерла мама.
– Сочувствую твоей утрате. Я потеряла маму, когда мне было двадцать лет. Это так тяжело.
Наконец-то она открывалась понемногу. Ему очень хотелось войти в ее мир, узнать больше.
– Вы были близки?
– Очень. Мы всегда были только вдвоем, поэтому научились полагаться друг на друга. Мой отец ушел, когда я была совсем ребенком. Они были молоды. Возможно, слишком молоды, чтобы иметь детей.
– Твоя мама вышла замуж второй раз?
– Нет, но хотела. У нее был настоящий талант привлекать парней, которые не хотели обязательств. Хотя это не так уж и плохо. Случались времена, когда они оказывались единственными, кто приносил в дом еду. Маме было тяжело задержаться хотя бы на одной работе.
– Быть матерью-одиночкой нелегко.
– Нелегко, но дело не только в этом. Я думаю, она недооценивала себя, полагая, что многого не умеет, поэтому бралась за простую неинтересную работу, а в итоге разочаровывалась и провоцировала свое увольнение. И всегда винила себя, но, я считаю, если бы она поверила в себя и взялась за что-нибудь стоящее, была бы намного счастливее.
– Так вот что сделало тебя такой!
– Если ты спрашиваешь, стараюсь ли я не повторить ошибок матери, то да.
Они с Кендалл слеплены из одного теста, оба изо всех сил старались не повторить ошибок родителей. Неудивительно, что его так сильно потянуло к ней. Тогда на свадьбе он просто не знал причины. Работа, очевидно, имеет для нее большое значение.
– Мой отец женат четвертый раз. Я совершенно точно не хочу идти его путем.
– Четыре жены наводят на мысль о том, что он не любит одиночество.
– Не любит. Это выводит меня из себя, если честно.
– Почему?
– Человек должен уметь оставаться один в промежутке между отношениями. Не думаю, что отец когда-либо оставался один. В общем, никогда. Он унаследовал деньги, бизнес, имя, но ничего не заработал.
– В отличие от тебя.
– Я не пытаюсь сделать себя сам. Просто это одна из многих причин, почему мы с ним не ладим.
– Ну, судя по всему, ты совсем не похож на отца.
– Хорошо.
Кендалл перевернулась на живот, лениво провела рукой по простыням. От нее невозможно было отвести взгляд. И как это он мог подумать, что второго раза будет достаточно? Откуда эти нелепые мысли?
– Ты голодная?
– Умираю от голода.
Судя по тому, как дождь барабанил в стекло, выходить на улицу не стоило. Он редко готовил, а потому в доме, как правило, не было еды. Чаще всего вечером он делал себе бутерброд, либо домработница оставляла несколько блюд в холодильнике.
– Китайская кухня? За углом есть ресторанчик, круглосуточный. Даже если улицы заметет снегом, владелец пришлет одного из сыновей с доставкой.
– Звучит неплохо. Пожалуй, мне нужно одеться.
– Ты в порядке? Насчет, ну, сама понимаешь, того, что мы занимались любовью, хотя до этого договорились держать профессиональную дистанцию? Последствия не предвидятся?
Даже не верится, что это сорвалось с губ. Затрагивать неудобные темы в общении с женщиной совсем не в его духе. Вопрос такого рода повлечет за собой часы разговоров и разбора отношений. Он должным образом заботился о женщинах, с которыми спал.
Кендалл села, заворачиваясь в одеяло. Одно это движение повлияло сильнее, чем слова. Да, он боится открываться людям, однако она, возможно, опасается этого куда больше.
– Не буду лукавить, сложно находиться в порядке, когда переходишь границы.
– Понимаю. Обычно я не мешаю работу и личную жизнь, слишком уж много проблем.
– Может быть, нам следует вычеркнуть друг друга из жизни? Слишком много нерешенных вопросов.
Она правда так думает? Но беда в том, что он будет страдать от отсутствия близости.
– У нас хорошие деловые отношения, и это не изменится.
– Не просто хорошие, отличные.
– Разумеется. Я делаю буквально все, что ты мне скажешь.
– Ты очень умный. Только такие умные, как ты, могут понять, насколько мудро принять мои блестящие идеи.
– Правильно, я умен.
– Ты собираешься заказывать еду, или мне сделать это самой?
– Сейчас закажу. Я обо всем позабочусь.
