Однако долг звал, и ведьма отправилась к Велиславе. Княжна была в печали.
– Ты не поверишь, подруга моя хорошая… – На этом месте девушка остановилась.
– Велислав, ты чего? – Ведьма пощелкала перед ее носом пальцами.
Звук был тот еще. Аж эхом в покоях высоких отозвался.
– Ой, прости! – заморгала та часто-часто. – Сама не знаю, что со мной.
– Да что такое, в конце концов?!
– Предчувствие какое-то нехорошее. Творится что-то вокруг меня, а я понять не могу.
– Велислава, перестань паниковать на пустом месте! Что-то конкретное у тебя есть али просто обстановку нагнетаешь?
– Вот нет в тебе, Буяна, сострадания человеческого!
– Сострадания человеческого нет, зато ведьминского ехидства полным-полно! И раньше тебя это устраивало. Что сейчас-то произошло?!
– Не хочу за-а-амуж!!! – в голос зарыдала княжна.
Это было так неожиданно, что Буяна чуть не рассмеялась. Потом все-таки обняла подругу, усадила на лавку и начала поглаживать по плечу:
– Да с чего ты решила, что тебя замуж отдают?
– А чего они второй день за закрытыми дверями заседают да меды хмельные хлещут?!
– Да ладно тебе, подруженька! А то в первый раз, что ли! Это у батюшки твоего такая метода переговоры вести. Под меды-то хмельные всяко лучше говорится! Тебе ли не знать!
– Это ты про что? – подозрительно спросила Велислава, оторвавшись ради такого дела от ладоней, в кои старательно выплакивала горе свое непомерное.
– Ну про методу. Тебе ли батюшку не знать?
– А-а! – протянула она, вроде успокаиваясь. – А чего тогда все такие задумчивые и таинственные ходют, будто что скрывают от меня?
– Это кто такой ходит? – удивилась ведьма.
– Да все!
– Ну кто?
– Да вот хотя бы боярин Щука. Видела бы ты его морду сегодня! Камень и тот улыбчивее! А обычно завсегда со мной поговорит! А вот еще писарь наш…
Буяна слушала-слушала и хмурилась. По словам княжны выходило, что полно народу вело себя не так, как обычно.
– И вообще, где мой брат?! Сколько уже дней как приехал, только одного лобзания в щечку и удостоилась!
Тут ведьма засмеялась.
– Ты чего? – возмутилась княжна.
– Да радуюсь, что я не одна такая. Не только я все узнаю последней.
– То есть? – начала вновь заводиться Велислава.
– Ну… как тебе сказать… есть у меня подозрение…
– Какое? Говори уж, не томи душу!
– Что Милана и княжич…
– Что?! – взревела Ладимировна. – И я ничего не знаю?!
– Да подожди ж ты! Это только догадки! Я точно тоже не знаю. Правда не знаю. Просто так мне кажется.
– С каких это пор тебе ПРОСТО кажется? – проворчала княжна, потом разулыбалась. – Вот это уже интересно. Это надо проверить.
– Проверь-проверь. Мне и самой интересно. Только это… как-нибудь поделикатнее.
– Ясен пень! Что мы, совсем без понятия?
В этот момент в дверь яростно замолотили. Обычно такого в покоях княжны не допускалось. Велислава чуть не поперхнулась от ярости. Тут же подхватилась и пошла сама открывать. Вернее правду будет сказать – метнулась.
– Буяна Гориславовна здесь?! – первое, что выпалил запыхавшийся дружинник.
– Что случилось?!
Ведьма даже не усомнилась, что произошло что-то серьезное.
– Быстрее, матушка, Горыня тебя на стене ждет. Опять амулет охранный…
Дальше договаривать смысла не было. Буяна сорвалась с места и вылетела во двор. Вылетела в прямом смысле этого слова.
Варлок в это время находился около дома боярыни Оляны и с интересом прислушивался к магическому фону, что завсегда и везде есть свой и совершенно особый. Здесь он чародею не нравился. Было что-то в нем, что его удивляло. Обычно очень маленькое и примерно равное количество магии есть везде. И коли какое волшебство творится, то потом при определенном умении можно в этом фоне след этого колдовства углядеть.
Лихослав еще раз напряг внутреннее зрение. Нет, не показалось ему. Здесь уровень магии был значительно ниже, чем должен быть. Но постепенно он выравнивался. А это значило, что кто-то недавно затирал следы какого-то колдовства. Это проще всего сделать, «выпив» все чародейство из воздуха вокруг. Что за заклинание творилось, теперь никто не узнает, но пространство на этом месте еще какое-то время побудет пустым от магии, постепенно, однако, заполняясь.
Вот именно это и наблюдал варлок, стоя около дома боярыни Оляны. «Что за дела творятся? Странно все-таки». Насколько он знал, кроме его и Буяны, волшебников в городе боле не было. А, да, колдун из сватовского посольства еще. Получается, что это он тут что-то ворожил, а потом затирал следы. Возникает три вопроса. Что именно он тут колдовал? Почему именно здесь? И что с этим делать?
Именно в этот момент из-за угла показался человек. Мужчина как мужчина, но только чутье варлока просигнализировало ему, что это один из тех неопознанных «огоньков», что давеча они с Буянушкой столь долго и неудачно ловили.
Человек прошел мимо – довольно далеко от Лихослава – и зашел в дом Оляны. Вот тут охотничье чутье варлока и «сделало стойку».
Когда Буяна ввалилась в дом, чародей уже места себе не находил. К вечеру он прознал, что на стене что-то произошло. Один из дружинников, к дому приставленных, по секрету шепнул. Лихослав хотел туда сразу же метнуться, да воины отсоветовали. На стену его все равно не пустят, да и Буяна Гориславовна наверняка уже оттуда ушла. И Горыня ее пуще дочери бережет, без охраны домой не пустит. Так и произошло. Ведьма домой пришла, ничего с ней, родимой, не случилось. Только вот…
– Боги всемогущие, Буянушка, что с тобой?! – кинулся к девушке чародей. Она только отмахнулась и почти повалилась на лавку:
– Амулеты охранные… два… гады какие-то…
Варлок тут же все понял. Ведьма и с одним-то амулетом с трудом справлялась, а с двумя! Тут никакая вода родниковая не поможет. Поэтому Лихослав тут же позвал Веденю:
– Веденя! Быстро чай липовый сделай и мед, какой позолотистее, наложи хозяйке!
Домовой метнулся к самовару, а варлок – «в покой колдовской». Там долго ругался, что его девица-красавица зелья чародейские не подписывает, но потом разобрался и нашел-таки что нужно.
Буяна благодарно улыбнулась, когда чародей вручил ей горшочек малый. Как только найти сподобился. Веденя придвинул кружку дубовую с ароматным липовым чаем. Ведьма вдохнула глубоко, начиная на глазах оживать только от запахов, накапала настойки колдовской и начала похлебывать, от удовольствия аж причмокивая да не забывая ложку в плошку с медом запускать.
