– Что «кроме того»?
– Речь идет о Бьянке. Она очень талантливая бизнес-леди. Она хочет иметь большую семью и не собирается покидать Венецию. Наверное, она могла бы возглавить холдинг Санторо.
– Это было бы вполне разумно. Твоя мать когда-нибудь брала в расчет этот вариант?
– Ни она, ни отец этого не делали. Они оба были во многом старомодными. Бьянка женщина, и, когда она выйдет замуж, она в маминых глазах перестанет быть настоящей Санторо. Но это всего лишь фамилия…
Если бы Бьянка возглавила семейный бизнес, осталась жить в палаццо и родила наследников, ему не пришлось бы расставаться со своей драгоценной свободой.
Это действительно было бы отличным решением, или в этом случае он просто уклонился бы от выполнения своих обязанностей? Марко не знал ответа на этот вопрос. В Лондоне ему все казалось простым и ясным, но стоило ему только приехать в Венецию, как на него обрушивались чувство долга и чувство вины перед семьей, независимости от которой он так долго добивался.
Они вышли в лагуну. Марко нажал на рычаг, и лодка помчалась по волнам.
– Я скучал по всему этому, – признался он. – По этой свободе.
– Могу себе представить. Я знаю, что в Челси есть пристань, но человеку, который родился и вырос в Венеции, плавать вверх-вниз по Темзе, наверное, скучно. Как ты развлекаешься в Лондоне?
Впереди показался остров Бурано, и Марко сбавил скорость.
– Это интервью или допрос? – поддразнил ее он. – Если я отвечу неправильно, ты запрешь меня в темнице Дворца дожей?
– Да, рядом с Казановой, – улыбнулась она. – Нет, это не допрос. Я просто полюбопытствовала. Мы проводим время вместе, а я ничего о тебе не знаю. Если ты хочешь, чтобы твоя мать считала нас парой, мне необходима некоторая подготовка. Что, если мы с ней окажемся наедине? Если я не буду знать, за какую футбольную команду ты болеешь или какой кофе ты предпочитаешь, у нее могут возникнуть подозрения.
– Кофе я пью черный, крепкий и без сахара. Я болею за команду Венеции, несмотря на ее низкий рейтинг. К счастью, результаты нашей национальной сборной гораздо более впечатляющие. А ты болеешь за «Манчестер юнайтед» или за «Манчестер сити»?
– Мои родные болеют за «Сити», так что у меня нет выбора. Но, по правде говоря, меня не особо волнует, кто лидирует в чемпионатах. Меня, в отличие от моих братьев, не приучили болеть за спортивные команды. Отец постоянно водил их на матчи, а я, будучи на восемь лет младше, всегда оставалась дома с матерью, которую совсем не интересовал спорт. Похоже, она считала, что спорт был придуман специально для того, чтобы портить ей выходные.
– Ты расстраивалась, когда твои братья уходили на стадион, а ты оставалась дома?
Софи небрежно пожала плечами:
– Они помешались на спорте еще до моего рождения. Спорт – это единственное, что они обсуждали, смотрели по телевизору и чем занимались в свободное время. Мать постоянно говорила, что очень рада, что у нее наконец появилась дочка. Она смотрела на меня как на долгожданную союзницу. – Ее тон был задумчивым, взгляд устремлен вдаль.
– Значит, ты не занималась спортом?
Софи снова пожала плечами:
– У меня не было выбора. Как я уже сказала, папа с братьями уезжали на стадион, а мы с мамой оставались дома. Она не отпускала меня с ними, поскольку не хотела, чтобы я была с ними заодно. Как только я научилась ходить, она отдала меня в танцевальную школу. Когда я сказала тебе на Зимнем балу, что умею танцевать в разных стилях, я не солгала.
– Ты профессиональная танцовщица?
Это похоже на правду. Она хрупкая, изящная и грациозно двигается.
– Я могла бы ею стать. Мама хотела, чтобы я стала балериной. Она мечтала однажды увидеть меня на сцене Королевского оперного театра.
– Но ты этого не захотела?
Софи покачала головой:
– Для того чтобы стать балериной, нужны не только правильное телосложение, талант, самодисциплина, но и драйв. Если какое-то занятие не приносит тебе большого душевного удовлетворения, если ты не готов целиком ему отдаться, ты не добьешься высокого результата. Мне нравилось танцевать, но не настолько, чтобы танцы стали делом моей жизни. Я бросила их незадолго до своего шестнадцатилетия, чем очень разочаровала маму.
Марко не стал ее подробно об этом расспрашивать. Он, как никто другой, знал, что значит не оправдать родительские ожидания.
– И чем ты сама хотела заниматься? – спросил он и, осознав, что сделал это не из вежливости, а из искреннего интереса, крепче вцепился в руль.
– Единственное, что мне по-настоящему нравилось в балете, – это костюмы. – Софи улыбнулась, погрузившись в приятные воспоминания. – Как же я любила все эти пачки из тюля, расшитые блестящими пайетками! Я всегда чувствовала себя гораздо счастливее с иголкой и ниткой в руке, нежели с пуантами на ногах. Думаю, мне повезло, что я нашла свое призвание, и пытаюсь преуспеть в своем любимом деле. Если бы я стала балериной, сейчас моя карьера уже близилась бы к своему завершению. Если бы она вообще у меня была. Кому нужна балерина, которая не вкладывает душу в свои выступления? – Замолчав, она уставилась на пристань и яркие домики на берегу. – Боже мой, какая красота! – Достав фотоаппарат, она начала делать снимки.
Причаливая к пристани, Марко думал о Софи, которая фотографировала все вокруг, издавая восторженные возгласы. Чем она так его заинтересовала? Да, с ней весело, их влечет друг к другу, она успокоила Бьянку перед свадьбой и помогла ему пустить пыль в глаза его матери. Но на следующей неделе она вернется в Лондон, и их короткая интрижка закончится. Нет смысла продолжать эти отношения, когда они оба знают, что это ни к чему не приведет.
Но, помогая Софи выбраться на берег, чувствуя тепло ее руки и наблюдая за тем, как она с восторженной улыбкой разглядывает каждую деталь яркого самобытного острова, Марко подумал, что, возможно, в его четко отлаженной серой жизни не хватает ярких красок.
Глава 8
Софи очень удивилась, когда, проспав в очередной раз, спустилась в комнату для завтрака и обнаружила там Марко, читающего газету. Обычно в это время он уезжал на работу, и они встречались только за ланчем. Испытывая глупое стеснение, она остановилась у двери.
Она не понимала, как может стесняться после всех тех вещей, которые они каждую ночь проделывали в ее постели. И все же при виде его ее сердце бешено застучало, как у школьницы, которая впервые влюбилась.
Сделав глубокий вдох, она подошла к столу, выдвинула стул, села на него и взяла с тарелки Марко кусочек бриоши. Выпечка помогала ей справляться с утренней тошнотой.
– Доброе утро, Марко. Ты один?
Он отложил в сторону газету:
– Мама и Бьянка только что ушли. Они попросили меня напомнить тебе о том, что ты можешь присоединиться к ним в любое время. Ты уверена, что не хочешь поехать с ними?
