– Да? – спросил он, желая поскорее услышать правду и начать думать о том, что делать дальше.
– У вашего ребенка порок сердца, – произнесла женщина, и лицо ее смягчилось. – Не такой серьезный, как нам вначале показалось. Нужно будет провести еще пару исследований, но, на мой взгляд, простая операция исправит ситуацию, и малыш проживет долгую и полноценную жизнь.
Рафаэль смотрел на врача, едва понимая смысл услышанного, ослепленный этим неожиданным чудом. Аллегра всхлипнула и вытерла глаза.
– Что это за порок сердца? – спросил Рафаэль. – Какая понадобится операция?
Они внимательно выслушали объяснение. Аллегре понадобится сдать еще несколько анализов, но, если они покажут положительный результат, можно будет говорить о нормальном течении беременности. Во время родов ей сделают кесарево сечение, чтобы избавить малыша от лишнего стресса, а через несколько дней ребенку сделают операцию. Восстановление займет неско лько месяцев, но есть все шансы на то, что малыш останется здоровым.
– Кроме этого, – улыбаясь, произнесла женщина, – ваш ребенок абсолютно здоров, все в норме. Сказать, кто это?
Рафаэль и Аллегра обменялись взглядами, полными робкой надежды, радости. Она кивнула.
– Мальчик, – произнесла врач. – Здоровый маленький мальчик.
Рафаэль чувствовал себя так, точно сердце его вот-вот лопнет от счастья. Они ожидали мрачной вести, готовились к худшему, и вот им сообщили, что, скорее всего, у них родится здоровый сын, который будет жить, расти, – его сын.
Это все меняет.
Аллегра вышла от врача, чувствуя, как голова кружится от переполнявшей ее надежды и облегчения.
– Я не могу в это поверить, – призналась она, садясь в лимузин и вытирая слезы. – Он будет здоров…
Взглянув на Рафаэля, она увидела, как сжались его губы и сдвинулись брови, и тревога подала первый сигнал. Вчера она открылась Рафаэлю, и это казалось естественным, но сейчас, возможно, настанет момент расплаты за чрезмерную доверчивость. Что же делать – пытаться снова отстраниться? Как это возможно, когда эмоции от осознания счастливой вести переполняют?
– Рафаэль, – осторожно произнесла Аллегра. – Ты… ты ведь рад, правда?
– Да, конечно. Рад – словно камень с души упал, – задумчиво ответил Рафаэль и вдруг, повернувшись, пристально посмотрел на нее своими янтарными глазами. – Но ты ведь понимаешь, как это все меняет?
Это было скорее утверждением, нежели вопросом, и Аллегра застыла, чувствуя, что холодеет от страха. Сейчас Рафаэль был похож на того жестокого незнакомца с неумолимым взглядом, что выставил ее из номера. Аллегра в смятении спросила:
– Что ты имеешь в виду?
Не отводя глаз, он ответил:
– До того как мы узнали эту новость, ситуация была неясной, и я полагал, что рано или поздно она изменится. – Взгляд его переместился на окно, за которым мелькали разноцветные огни. – Сейчас же, похоже, речь идет о постоянном состоянии, и разумеется, это все меняет между нами.
– Конечно, – сдержанно произнесла она. – Нам нужно будет выработать какую-то договоренность.
Аллегра не могла себе представить, как они будут воспитывать ребенка вдвоем, если она живет в Нью-Йорке, а Рафаэль – в Сицилии. Передавать малыша друг другу, точно посылку с уведомлением? Нет, так не должно быть. Но какой еще может быть выход?
– Договоренность? – Рафаэль обдал ее ледяным взглядом. – Меня не интересуют договоренности.
Его глаза похожи на две янтарные льдинки, подумала Аллегра, беспомощно подыскивая слова для ответа.
– Но… я не понимаю.
Хотя в глубине души она уже догадывалась, что происходит. Сейчас перед ней был тот жестокий незнакомец, который всегда получал то, что хотел, который перекупил компанию ее отца и когда-то выкинул ее из собственного номера. Неужели он – отец ее ребенка?
– Меня не провести договором о совместной опеке. Я не пожелал бы такой участи ни одному ребенку и, уж разумеется, не собираюсь подвергать этому своего сына. Выходные и праздники, один вечер там, другой здесь – это не для меня.
– Думаю, ты преувеличиваешь, – запротестовала Аллегра. – Огромное количество детей растут при разведенных родителях, и ничего, вырастают счастливыми. Мы сможем что-нибудь придумать…
Рафаэль вопросительно приподнял бровь:
– И ты ведь тоже росла в такой семье, не так ли?
Аллегра закусила губу, пойманная врасплох.
– Это было совсем другое.
– Правда? Почему же?
– У нас с тобой другая ситуация. Мы не будем разводиться, и нашему ребенку не придется приспосабливаться к перемене ситуации. Он не испытает потери, потому что для него мы с самого рождения не будем единым целым, и он воспримет это нормально.
– То есть ты хочешь сказать, что мое отсутствие в его жизни ты считаешь нормальным?
Аллегра отвела глаза.
– Почему отсутствие? Разве нельзя что-нибудь придумать?
– Как? Ты живешь в Нью-Йорке, а я – в Сицилии. Ребенок должен быть рядом с матерью – и что тогда? Я получу нашего сына, когда ему исполнится два года? Три? Сколько?
– Нет, – дрожащим от негодования голосом ответила Аллегра.
Рафаэль удовлетворенно кивнул.
– Видишь, ты тоже вряд ли хочешь такой судьбы для нашего сына. Мы же не станем делить его.
Ужас понимания закрадывался все глубже в душу, вытесняя все рациональные мысли. Аллегра уже полностью осознала, что он хочет сказать, и все же…
– Ну, так что ты предлагаешь? – осмелилась она спросить.
– Я хочу быть отцом для своего ребенка, Аллегра, – произнес Рафаэль. – Настоящим отцом, и ты не можешь мне отказать в этом праве.
Аллегра замерла, услышав в его словах скрытую угрозу.
– А если я попытаюсь? – спросила она.
– Даже не думай об этом, – глухо предупредил Рафаэль. – Лучше тебе не испытывать полную силу моего гнева и власти.
– Ух ты. – Аллегра рассмеялась дрожащим голосом, изумленная и испуганная тем, как быстро они перешли к враждебным действиям. Ведь еще вчера Рафаэль держал ее в своих объятиях, был таким нежным, она готова была в него влюбиться, снова ему доверять. Сегодня он опять стал безжалостным чужаком. Неужели она все никак не усвоит старый урок?
– Пустил в ход тяжелую артиллерию, так? А я-то думала, что уже в полной мере успела полюбоваться на твой гнев и твою власть.
– То, что ты видела, не идет ни в какое сравнение с тем, что может быть, – холодно отозвался он. – Поверь мне.
Лимузин притормозил у отеля, и Аллегра, посмотрев на стройное здание, возвышающееся над Центральным парком, почувствовала себя пленницей, которую ведут обратно в заключение. Нет, она не может войти туда по собственной воле.
