Попадавшиеся на пути женщины радушно кивали, приветствуя ее, мужчины же низко кланялись, а некоторые так и вообще становились на колени, опускали голову в пол и ждали, пока она не пройдет мимо. Лирин испытывала неловкость при виде такого раболепия, но в то же время чувствовала, как в душе поднимается волна удовлетворения.
Да. Столько лет ее безнаказанно унижали. Столько лет она была вещью грубого и неотесанного трактирщика Ридриха Марха. И каждый, кто носил штаны, мог из прихоти обидеть ее. А теперь мужчины всего лишь пыль у нее под ногами – не так ли сказала богиня? И стоит ли подвергать эти слова сомнению, если на каждом шагу незнакомцы падают на колени при виде ее?
Лирин сама не заметила, как стала идти ровнее, гордо неся черноволосую головку. В ее глазах появился довольный блеск. Блеск удовлетворенного самолюбия.
Пусть это сон, пусть он исчезнет, и она снова вернется в свою каморку на чердаке, но сейчас она здесь, и она не рабыня. Она госпожа. Проходящие мимо мужчины опускают глаза и гнут перед ней спину. Ради этого мгновения стоило жить.
Два охранника с лоснящимися мускулистыми телами, едва прикрытыми символическими доспехами, распахнули перед ней высокие резные двери, позволяя ворваться горячему воздуху и тысячам запахов с улиц города. Лирин чуть замешкалась на пороге, чувствуя, как от волнения сбилось дыхание, а потом по инерции двинулась за управителем к странной конструкции на колёсах.
Эта карета, запряженная четверкой гнедых лошадей, больше всего напоминала крытые фургоны, в которых путешествовали по дорогам Ангрейдского королевства – северной родины Лирин. Но если тяжеловесные фургоны были сделаны из грубо отесанных досок и звериных шкур, то этот экипаж отличался легкостью и изяществом. Куполообразная крыша, широкие окна с четырех сторон, филигранная резьба на дверце, а внутри – оббитые бархатом удобные сиденья, и даже небольшой столик между ними.
– Прошу вас, ясновельможная госпожа, – управитель распахнул дверцу, и тут же перед экипажем образовался мальчик-раб. Упав на колени, он подставил свою спину вместо ступеньки.
Девушка в недоумении остановилась. К детям она всегда относилась с особенной теплотой и даже сейчас не смогла переступить через себя и причинить вред этому мальчишке, которому на вид было не больше десяти лет.
Управитель по-своему воспринял ее заминку.
– Не беспокойтесь за вашего невольника, ясновельможная госпожа, – сказал толстяк, – его сейчас же устроят в отсеке для рабов.
И он показал на заднюю стенку экипажа, имевшую раздвижную дверцу, за которой находилась небольшая полость.
Туда, на неудобную узкую лавку, скинули обмякшее мужское тело, руки и ноги закрепили в специальных металлических держателях, напоминающих кандалы, и задвинули дверцу, навесив на нее тяжелый замок. Ключ от замка управитель с поклоном вручил госпоже Эсмиль и заискивающим тоном пожелал приятного пути. Ему уже не терпелось избавиться от нее и в одиночестве подумать о том, как смягчить наказание, которое он сегодня непременно получит.
Когда экипаж отъехал, толстяк с тоской проводил его обреченным взглядом.
Наверняка, госпоже Руайян уже доложили про неприятный инцидент, произошедший на территории ее Дома. Оставалось только надеяться, что хозяйка будет достаточно занята и доверит наказание своему палачу. Тот, по крайней мере, не получал от подобной процедуры никакого удовольствия, просто делал свою работу.
Глава 5
Поездка оказалась на диво короткой, но все это время Лирин потратила на изучение окружающей обстановки. Первая эйфория уже прошла, и в сердце девушки снова вползла тревога. Что бы там не обещала Всеблагая, она привыкла полагаться только на себя. Если даже близкие люди постоянно обманывают, если даже родной отец продал ее за пару медяков, как ненужный хлам… Как она может верить богине, которая, к тому же, предпочитает кровавые жертвы? Боги не являются смертным просто так. У них всегда на это есть причина. И сейчас Лирин сомневалась, что на этот раз причина – ее личное благополучие.
У богов свои игры, в которых человеческая жизнь всего лишь разменная пешка.
Экипаж мчал по выложенной гладкими плитами мостовой, мимо роскошных усадеб, окруженных ухоженными клумбами, мимо фонтанов, чьи струи взлетали вверх и рассыпались снопом сверкающих на солнце капель, мимо стройных рядов кипарисов и пальм, уносящихся верхушками в небо.
А небо над городом было удивительно ясным, ультрамариновым. Лирин ни разу не видела такого над Ангрейдом. И солнце здесь напоминало раскаленный шар, полыхающий в вышине. Но больше всего девушку удивило отсутствие народа на улицах этого города.
Нет, навстречу ее экипажу то и дело попадались роскошные паланкины, которые несли темнокожие рабы. Или открытые колесницы, которыми правили невольники с золотыми обручами на шее вместо ошейников. В колесницах на бархатных подушках праздно полулежали женщины в пурпурных шелках, украшенных золотом и драгоценными камнями. Еще Лирин видела пару таких же экипажей, как тот, в котором ехала она сама. А у фонтанов, бросая друг в друга пригоршни воды, развлекались стайки девушек в ярких одеждах, делавших их похожими на экзотических птиц.
Но толпы, так привычной Лирин, нигде не было видно.
Куда делись мужчины и женщины, спешащие по своим делам? Где хозяйки, вышедшие на базар, где ремесленники, предлагающие под окнами свой товар… и вообще, где обычные дома? Это же город?
Но вокруг, насколько хватало глаз, вдоль улиц тянулись изящные ограды, за которыми, будто бриллианты, сверкали на солнце великолепные дворцы, окруженные парками, статуями и фонтанами.
Если это был город, то город избранных. Место, где проживает элита.
Наконец, экипаж подкатил к кованым воротам, на которых приготовилась к нападению уже знакомая кобра, и остановился. Не успела Лирин шевельнуться, как дверца оказалась распахнутой, а у порожка покорно встал на колени очередной мальчуган.
– У меня здесь раненый, – сказала Лирин, обращаясь к охранникам у крыльца и стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Еще не хватало привлечь к себе лишнее внимание. Пока она не поймет, что здесь происходит на самом деле, лучше не вызывать подозрений.
Охранники приблизились к ней, не поднимая глаз.
«Вот так, молодец, девочка, – прозвучал в ее голове удовлетворенный смешок Бенгет. – Ты отлично справляешься. Прикажи им внести раба в дом и позвать лекаря».
– Его нужно внести в дом и позвать лекаря, – машинально повторила девушка.
Она снова, как и в прошлый раз, подчинилась приказу богини, не в силах даже осознать смысл ее слов. Сила привычки, вдолбленная в голову с детства – приказы не обсуждаются и не обдумываются. Они исполняются.
И тут же не сдержалась, передернула плечами, вспомнив лекаря в аукционном доме. Если здесь он точно такой же, то лучше бы отказаться от его услуг. В конце концов, кипяченой воды, крепкого вина и чистых тряпок вполне достаточно, чтобы очистить и перевязать раны от хлыста и неглубокие порезы, которые, наверняка, уже затянулись за время пути.
