– За тем, что я твоя личная жрица. И я несу ответственность за твою душу перед Матерью Сущего.
– Я не понимаю…
– И не надо. Просто помни, что я всегда здесь. И я не позволю наследнице Высшего Дома запятнать себя грязным чувством, которое плебеи называют «любовь».
Глава 17
Она все выяснила. Теперь можно расслабиться, выдохнуть с облегчением. Успокоиться.
Но покой почему-то не приходил. Наоборот, в душе зрело, разрастаясь, непонятное смятение, которое, словно червь, точило девушку изнутри.
Покинув святилище, Лирин остановилась, не зная, куда пойти.
Итак, Эйхард жив и его жизни ничего – почти ничего – не угрожает. Она не утратила свой шанс на счастье из-за мимолетной вспышки гнева. Наоборот, показала себя истинной наследницей, способной карать без малейшей жалости. И именно этого от нее ждали все, включая слуг и рабов. Она дала им то, что они хотели – властную госпожу.
Это ли не повод вернуться в свои покои, допить сладкое аразийское вино и поразмыслить над тем, кого из наложников выбрать на эту ночь? Мелек права только в одном: нельзя пренебрегать обычаями этого мира и традициями, которые испокон веков соблюдались в этом дворце. Иначе такое самоуправство может навлечь нежелательные проблемы.
Но возвращаться в покои не было никакого желания.
Расписные стены дворца душили, яркие краски действовали угнетающе. Аромат благовоний, царивший в воздухе, не давал дышать полной грудью. Как бы Лирин не уговаривала себя, какие бы доводы не приводила, ее совесть не желала успокаиваться, и чувство вины не отпускало.
Лирт молча наблюдал, как его госпожа прислонилась лбом к колонне и тихо, сквозь зубы, выдохнула. Словно хотела остудить пылающую кожу о холодный мрамор.
Несколько секунд она стояла так, не заботясь, что ее слабость могут увидеть и неправильно расценить.
– Госпожа?.. – осмелился он позвать. Лирин повернула к нему лицо, на котором застыла внутренняя борьба. – Я могу вам помочь?
– Чем? – она тяжело усмехнулась. – Ты всего лишь маленький раб.
– Иногда быть маленьким очень полезно, – пробормотал мальчик, опуская глаза.
– Знаешь, раньше я думала, что тот, у кого власть, может творить, что хочет, – задумчиво произнесла девушка. – А оказывается, я ошибалась. У меня сотни рабов, но нет права даже выбирать, с кем проводить свои ночи… Иногда я думаю, что у ясновельможной Эсмиль ди Маренкеш не больше свободы, чем у безродной рабыни Лирин.
– Не говорите так! – встрепенулся Лирт. – Вас могу услышать!
– Пусть слышат. Я устала. Сегодня был очень длинный день, – девушка обернулась к окну в торце коридора, где виднелся кусочек неба и яркое солнце, только-только начавшее свой путь на запад, – и он еще не закончился.
– И ночь.
– Что? О чем ты?
– О словах жрицы. Нельзя давать ей пищу для подозрений. Сегодня вы должны выбрать наложника на эту ночь. И лучше, если это будет не Урхан. По традиции вы каждый вечер должны призывать к себе нового.
– А если я не хочу? Устала, или у меня недомогания?
– Вы можете отказаться от любовных утех и приказать наложникам развлекать вас иными способами. Танцами, пением…
– Стой!
Окрик прозвучал так резко, что Лирт замолк на полуслове. Лирин, шагнув к нему, нависла над мальчишкой, прожигая его подозрительным взглядом.
– Ты хочешь сказать, что мне не обязательно было позволять Урхану делать со мной то, что он делал? – процедила она, сдерживая клокочущую внутри ярость. – Что я могла приказать ему станцевать или спеть мне пару песен?
Мальчик кивнул.
– Гад! – взорвалась Лирин. – Ты знал! Почему смолчал?
Потупив взгляд, мальчик тихо ответил:
– Я не мог сказать… мне было не велено…
Она не стала уточнять кем и когда. Осознание пришло само, в сопровождении легкой дрожи. Бенгет. Всеблагая предупреждала, что следит через маленького раба за поведением своей протеже. И от всевидящего ока богини невозможно спрятаться ни в роскошном дворце, ни в рабских бараках.
В душе шевельнулось что-то, похожее на протест, и тут же появилось желание проявить своеволие. Пусть даже во вред себе.
Даже здесь, заняв место наследницы древнего рода, Лирин по-прежнему чувствовала себя куклой, пляшущей под чужую дудку. Бесправной рабыней. Только теперь ее хозяйкой стала сама Бенгет.
Пару мгновений девушка разглядывала золотистую макушку мальчишки, а потом, приняв решение, внезапно спросила:
– Ты можешь провести меня в лазарет так, чтобы никто не увидел? – и добавила, уловив удивление: – Не хочу привлекать внимание.
– Да, госпожа, есть такой способ. Но… он вам вряд ли понравится.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Можно пройти через черный ход… Но вам придется изобразить шейту.
– Кого?
Голос подростка стал совсем еле слышен:
– Женщину для утех.
Брови Лирин изумленно взмыли вверх.
– Разве здесь есть рабыни?
– Нет, это не рабыни. Это женщины низших сословий, которых приглашают к танам за деньги…
– И… О, Небо… – она хотела что-то сказать и осеклась, вспомнив, как Эйхард требовал себе женщину в обмен на согласие участвовать в Тан-Траши. Несколько секунд девушка молчала, взвешивая все «за» и «против», а потом уверенно кивнула: – Веди. Я согласна.
– Тогда вам лучше укрыть лицо. Нельзя чтобы вас узнали.
– Ты прав, – Лирин тут же развязала шелковый кушак, украшавший ее талию, набросила его на голову и прикрыла лицо так, что остались видны только глаза.
Идите за мной…
Ей уже приходилось бывать на мужской половине. Она знала, где расположен вход в гарем и личные комнаты наложников. Знала, где находится лазарет. Но при мысли о том, что придется увидеть всех этих изнеженных мужчин, жаждущих угодить ей и ублажить ее тело, становилось не по себе. А случайное воспоминание о ласках Урхана не принесло ничего, кроме брезгливости.
А ведь еще недавно она с нетерпением ждала, когда небо на западе окрасится в закатные тона, Лирт зажжет ароматные свечи и дворцовые ансары введут в ее спальню золотоволосого красавца-раба, готового служить ей душой и телом.
Она ждала его прихода. Его мягких, осторожных прикосновений. Ждала того легкого томления, которое они пробуждали в ней. Ей нравилось то, что он с ней делал. Но у нее ни разу не возникло желание позволить ему что-то большее. И ни разу не возникло желание оставить его рядом с собой.
Каждую ночь, удовлетворив свою госпожу, раб отправлялся спать на коврик. Пока вчера вечером она не забыла его позвать…
