– А ты отказалась?
Она кивнула.
– Зачем ей это, ты знаешь?
– Да. Она хочет взять власть в свои руки и править, как регентша, пока Аини несовершеннолетняя.
– Аини? – Эйхард прищурился, вспоминая тощую черноволосую бестию, которая везде таскалась за старшей сестрой. И ее взгляд, вечно горевший завистью и раздражением. – Это твоя сестра?
– Д… да…
Эйхард отвернулся, и взгляд Лирин уперся в его широкую спину, покрытую шрамами. Сердце девушки дрогнуло от запоздалого сожаления. Она была так уверена в своих силах и власти, в своей безнаказанности и неприкосновенности, что ни на миг не задумывалась о чувствах того, кому причиняла боль. А теперь, когда ее жизнь оказалась в его руках, она со страхом ждала, что он вспомнит об этом… Вспомнит – и захочет отомстить.
Между тем Эйхард пытался сложить обрывки информации в цельную картину. Он не слишком хорошо знался на законах Амарры, но его интуиция сейчас назойливо шептала, что здесь дело гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Звук шагов нескольких человек заставили его обратить внимание на более насущные проблемы. По коридору, направляясь к его каморке, шли таны – посланцы Эрсава. Их было трое, не самые сильные и молодые, но опытные и уже показавшие себя на тренировочных боях. Приблизившись к решетке, они остановились, хмуро разглядывая хозяина камеры и девушку, сжавшуюся на койке за его плечом.
– Зачем пришли? – Эйхард первым нарушил молчание.
– Зря ты так, – разомкнул губы один из них. – Мы тут все братья, а ты общую добычу присвоил.
– Это Эрсав вас отправил?
– Не важно, кто. Важно – зачем.
– И? – левантиец плавно поменял позу, закрывая собой вход в камеру.
– Отдай девчонку, и мы уйдем с миром.
– А не отдам – вы попробуете ее забрать? – он усмехнулся.
Незваные угрюмо гости переглянулись.
– Не сейчас, – покачал головой тот, что выглядел старше других. – Правила запрещают разборки в шагране, ты это знаешь не хуже нас. Все бои только на Арене. Но Эрсав не простит тебе сегодняшнее унижение. Он будет мстить.
– Спасибо за заботу… Но с этим я сам разберусь.
– Он и Люмкас что-то задумали. В шагране многим не нравится, что ты держишься сам по себе, и теперь эти двое хотят тебя проучить. Я слышал, как они шептались об этом. Завтра на тренировке что-то случится.
Говоривший замолчал, ожидая, что скажет Эйхард, но тот продолжал испытывающе смотреть на него. После недолгой заминки, мужчина продолжил:
– Поделись девчонкой, и мы выступим на твоей стороне.
– Я же сказал «нет»! – голос Эйхарда превратился в звериный рык. – И передай это тому, кто тебя послал. Я порву любого, кто приблизится к моей камере.
– Наше дело – предупредить.
Пожав плечами, мужчины отошли от решетки, и вскоре их шаги стихли в глубине коридора.
Эйхард слегка покрутил головой, разминая затекшие мышцы и возвращая себе хладнокровие, затем обернулся к причине своих новых проблем.
Девушка сидела, нахохлившись, как воробей под дождем, и наблюдала за ним настороженным взглядом. Только дурак мог не понять, что она слышала весь разговор.
– Значит, жрица отправила тебя сюда, чтобы сделать сговорчивее? – как ни в чем не бывало, вернулся он к прерванному разговору.
– Да…
– Но почему именно сейчас?
– Не знаю… Она сказала, что утром за мной придут. Я… – Лирин не сдержала судорожного вздоха и, забывшись, разжала пальцы, державшие ворот платья, – я…
Ее руки бессильно упали вдоль тела.
Эйхард шумно вдохнул.
Она была так близко. Она выглядела такой беспомощной, такой доступной…
Тонкий, едва уловимый сладковатый запах, шедший от ее тела, кружил голову. Фарфоровая кожа казалась жемчужной, особенно там, где ткань разошлась, открывая алчному взгляду тень между двух полушарий.
Кровь застучала в висках. Эйхард почувствовал, как горячая волна пронеслась по его телу, заполняя каждую жилу, делая кожу чувствительной, пробуждая самые низменные инстинкты. Низ живота наполнился приятной тянущей болью. Холщевые штаны, которые еще минуту назад висели вполне свободно, сейчас натянулись, выделяя твердую выпуклость в паху. Член заныл, просясь на свободу.
Не было ни угрызений совести, ни сомнений. Ничего, кроме внезапно нахлынувшего желания удовлетворить свою похоть. Войти в беззащитное женское тело, почувствовать его вкус. Сжать так, чтобы хрустнули ребра. Услышать крик боли и предвкушения. И вбиваться, вбиваться, вбиваться в него до тех пор, пока мир перед глазами не рассыплется на осколки…
– Мне страшно…
Она сказала это таким простым, бесхитростным тоном, что Эйхард почувствовал себя полным мерзавцем. И это чувство заставило его скрипнуть зубами. Вполголоса выругавшись, он отвернулся к решетке и прижался к ней лбом, надеясь остудить пылающий лоб о холодный металл.
Безумные боги! Это было как наваждение. Он едва не сорвался. Едва не набросился на девчонку, будто дикий зверь, хотя только что не дал это сделать Эрсаву. Неужели все дело в ее по-детски невинном личике и наивных глазах? Она словно околдовала его…
– Прикройся, – процедил он, не размыкая губы. – Возьми мое одеяло и ложись.
Опомнившись, Лирин нервным жестом стиснула платье, пряча грудь. Потом растерянно огляделась.
Ложиться? Куда? На этот топчан из нестроганых досок, лишь слегка прикрытый кучей тряпья? Неужели ее спаситель решил довести до конца то, что начали его товарищи в коридоре?
Она вскинула на него перепуганный взгляд. Вздрогнула, когда левантиец, оторвавшись от решетки, с угрюмым видом наклонился и выдернул из-за ее спины набитую сеном подушку. Он был так близко, что она почувствовала тепло его кожи. В нос ударил пряный запах сухой травы и мужского тела.
Эйхард встряхнул подушку и положил в изголовье.
– Тебе нужно поспать, – сухо обронил, поясняя свои действия.
Потом накинул себе на плечи бурнус из нечесаной шерсти и уселся у выхода, подпирая спиной решетку.
Лирин осталась сидеть, растерянно сжимая края разорванного платья. Несколько минут она молчала, пытаясь осознать произошедшее. Неужели он вот так просто оставил ее? Даже не попытался дотронуться?
Но успокоиться и выдохнуть с облегчением не получалось. Наоборот, волнение только усиливалось. Кровь прилила к вискам, и теперь тяжелый, ухающий пульс эхом отдавался в голове.
– Зачем? – выдохнула она, до боли сжимая пальцы.
Мужчина поднял на нее недоуменный взгляд.
– Зачем ты делаешь это? – повторила Лирин уже более твердо.
– Что именно?
