– Иланта!
– Люблю тебя. Да хранит тебя Бог. Прощай.
Иланта уходила так словно выветривалась магия, помогающая ей держаться в этом мире. Образ таял, как тает акварельный рисунок, забытый под проливным ливнем – расплывался цветными пятнами, расходился клубами тумана. А голос стихал, как гаснет эхо в далёких переходах.
– ИЛАНТА!
Полетел вслед отчаянный крик Блэйда. Столько неприкрытой боли, столько отчаяния звучало в нём, что казалось будто душа человеческая рвалась из тела вслед за потерянной возлюбленной.
Мир стих, потрясённой глубиной и силой эмоций, бушевавших в человеческой душе.
Я тоже замерла, так сильно ощутив чужую боль, что на мгновение перестала чувствовать свою собственную.
Блэйд стоял на коленях, бессильно уронив руки и опустив голову на грудь – статуя, символизирующая безысходность.
Потом застрекотали ночные насекомые. Зашуршали мелкие зверушки травой, а деревья – листьями. Обрела голос волна, колышущаяся у берега с нежным всплеском.
Мир, пропустив чужую боль через себя, восхитившись и ужаснувшись, и зажил своей жизнью дальше.
Блэйд, тяжело и медленно поднявшись на ноги, медленно двинулся в мою сторону.
– Кто ты такая, чёрт побери?
Ответить я не успела. По земле заплясали круги света, как от фонарика и между стволами возник силуэт Винтера. За его плечом держались Эвелин и Аза.
Стоило Винтеру дотронуться до меня, боль в теле снова ожила, огненной лавой растекаясь внутри тела.
Не сдержавшись, я вскрикнула.
Осторожно передав меня в руки Эвелин, Винтер развернулся к Блэйду.
– Что ты с ней сделал? – прорычал он.
Лицо его исказилось от ярости.
– Ты заплатишь мне за это! – зловеще пообещал он.
– Не нужно! – попыталась я, как могла, удержать кузена Эммы.
Но он меня не слушал.
Эвелин подхватила меня, помогая удобнее устроиться у себя на плече. На то, чтобы обсудить ситуацию между собой времени у нас не было. Всё внимание было приковано к готовым сцепиться парням.
– Ты не торопился явиться на поединок, на который сам же меня и вызвал. Струсил, Блэйд?
Усмешка Рета вызывала ассоциацию с оскалившимся черепом:
– Как видишь, я был немного занят, – ответил он. – Готовил тебе сюрприз. Надеялся, ты по достоинству оценишь моё остроумие.
– У нас разные представления об остроумии, – брезгливо передёрнул плечами кузен.
– Очень может быть, – согласился Блэйд. – Больше чем уверен то, что порадует меня, тебя лишь расстроит.
Глядя на Блэйда я усомнилась в том, что несколько минут назад он, казалось, пребывал в полном отчаянии, на грани потери рассудка. Сейчас он выглядел жестоким, цинично-расчётливым.
– Я собирался утопить твою шлюху-кузину вот в этом самом озере, как топят ненужных котят в ведре воды, – гортанные интонации Блэйда были полны странного ликования. – Чтобы ты не мешал мне, Дарк, пришлось отправить тебя прогуляться к мельнице. Как там погодка? Кикиморы приставаниями не досаждали?
– Негодяй! – гневно сорвалось с губ Винтера. – Свинья!
– Что? Правда, что ли? – с издёвкой протянул Блэйд. – А мне кажется, дело тут не столько во мне, сколько в том, что вы, сударь, слишком близко принимаете к сердцу некоторые вещи. Полагаю, вам следует простить мне издержки воспитания, ведь далеко не у каждого в детстве была возможность усвоить деликатные манеры.
– Змеёныш!
– Ваш запас оскорбительных слов на уровне третьеклассника, сударь, – невозмутимо пожал плечами Блэйд. – Скорее смешит, чем обижают. Но если вам от этого сделается легче, признаю, я действительно не всегда и не во всём являюсь примером для подражания. Однако девушкам нравится подобное несовершенство. Ведь, имея возможность наслаждаться вашим, столь утончённым обществом, Эмма всё же опустилась до меня. Принеслась, словно сучка во время течки.
Тьму пронзил белый луч, сорвавшийся со Стила Винтера. Однако цели он не достиг, Блэйд успел ловко уклонился.
– Какая прелесть! – не моргнув глазом, продолжил насмехаться он. – Твой фирменный трюк, Дарк, да? Жаль, не впечатляет, – протянул он ленивым, ядовитым голосом.
Слегка согнув колени и передвигаясь быстрыми пружинистыми движениями, Винтер держался к противнику боком, в то время как Блэйд стоял к нему лицом, представляя собой отличную мишень.
Все мои чувства восставали против этого поединка. Если бы я могла я, наверное, бросилась бы между противниками, пытаясь развести их. Но сломанные ребра и вывернутая лодыжка, как и пережитые охлаждение и стресс, лишили меня прыти.
– Трусливый убийца! – рычал кузен. – Убивать исподтишка женщин всё, что ты умеешь? Попробуй убить меня!
– Это будет несколько сложнее, не спорю. Но в мире, сударь, нет ничего не возможного.
– Думаешь, никто не понимает, что ты подло ударил Эмме в спину из-за страха! – продолжал бушевать кузен. – Она сильнее тебя! Даже несмотря на то, что она – женщина! Потому ты пытался убить её до того, как… – кузен осёкся.
– До того – как? Продолжайте, сударь. Продолжайте. Слушать вас одно наслаждение. Вы должно быть хотели сказать – до того, как прихоть мистера Хантара, нашего с вами общего соперниками, превратит меня и Эмму в Жертву и Охотника? О, да! Такая перспектива пугает меня до икоты. Особенно по ночам. Вот и я и решил прикончить её по-тихому, не дожидаясь появления зрителей и болельщиков.
Цветные лучи рассекали тьму, срезали листья, уходили в темноту.
Продолжая нападать, кузен сыпал словами и проклятьями:
– Да будь у тебя разум, чтоб мыслить или душа, в которую можно заглянуть, тебе не приходилось бы объяснять очевидные для любого нормального человека вещи. Неужели же ты сам не понимаешь, что сегодняшний твой поступок откровенная гнусность? Но больше ты не будешь гадить, сволочь! Я уничтожу тебя, проклятый сукин сын! Ты умрёшь!
– Винтер! Не нужно! – сдавленно крикнула Аза, оседая на колени на траву.
Приблизиться к дерущимся она тоже не решилась, ибо те от словесной баталии перешли к настоящей драке и обменивались ударами уже всерьёз.
Аза в отчаянии обернулась в нашу сторону, словно призывая вмешаться. «Они же уничтожат друг друга», – казалось, кричали её глаза.
Не знаю, рискнула бы я сунуться между противниками даже и без сломанных рёбер?
Сила, окутавшая их, пульсировала, как живой кокон. Энергия, созданная Винтером, вертелась, собранная в многолучевую звезду – защитный барьер Блэйда не давал ей пробиться.
Когда же Винтеру удалось пробить оборону над волосами Блэйда сверкнула молния. Стило кузена превратилось в огненный меч. По нему бежали световые всполохи, столь яркие, что в их свете легко можно было видеть сосредоточенны, бледные лица дерущихся.
