По дорожкам, присыпанным красным гравием, бродили будущие маги. Кто группами, кто – парочками, кто – по одиночке.
– Что ты хотел сказать? – первой нарушила я затянувшееся молчание.
– Ты даже не посмотришь на меня? – явно негодуя, спросил кузен.
Со вздохом я повернулась к нему:
– Что я сделал не так, Эмма? Ты избегаешь меня. Злишься. За что? За то, что пытался защитить тебя от проклятого Блэйда? За то, что пытался помочь?
Что ему сказать? Всё сложно и запутанно.
До приезда в Институт я была на сто процентов уверена, что Винтер самый классный парень на свете. Готова была отдать полжизни за его восхищённый взгляд и взорваться от ревности при одной только мысли о возможной сопернице. И в глубине сердца знала, что моё отношение к нему для него не секрет.
А вот после?
Я по-прежнему считала Винтера классным парнем. Солнечным мальчиком, очень-очень симпатичным. Конечно, он порою был слишком любвеобильным, слишком горячим, как на озере, когда накинулся на Блэйда с кулаками, но, откровенно говоря, моё отношение изменилось не из-за этого.
Я не разочаровалась в Винтере – я просто очаровалась Блэйдом.
Меня неудержимо влекло к мрачному, загадочному юноше. От взгляда карих глаз сердце горько и мучительно сжималось, но почему-то становилось сладко. Стоило появиться в обозримом пространстве тёмному силуэту, как словно включалась сверкающая лампочка и мир начинал играть яркими красками, делаясь ярче, глубже и полнее.
Винтер был ярким и броским, богатым и удачливым, перспективным. Несмотря на свои прибабахи, в целом он хороший парень. Гораздо лучше, чем мог быть, учитывая его социальное положение, окружение и воспитание. И он был влюблён в меня.
А Блэйд – пария в этом обществе. Сирота, нелюдимый одиночка, привыкший не оборачиваться на окружающих людей и их мнение. Идущий своим путём.
И на меня он тоже плевать хотел. Блэйд свято хранил в сердце образ Иланты.
Даже мёртвая, эта девушка сохранила душевное тепло, умела сопереживать и сочувствовать, как никто другой. Из всех, кто встретился мне в новом мире она была самой доброй.
С такой соперницей бороться очень трудно. Она не просто красавица – она личность. К тому же с ореолом мученицы. Вполне заслуженным.
Мне не на что было надеяться. И я не надеялась.
Просто Винтер стал для меня кузеном. Просто кузеном.
Но он хотел быть чем-то иным.
– Так почему ты злишься, Эмма?
– Я не Эмма, Винтер. Я – Алина. Ты так и не сумел понять, что я – не она?
Повисла очередная пауза.
На душе было тяжело, словно я кому-то что-то пообещала, а слово не сдержала. Хотелось уйти, но я не решалась. Хотелось, чтобы Винтер сказал уже что ни будь. Но он молчал.
– Ты просила время? Я тебе его дал. Так? – нарушил он, наконец, молчание. – Чем же ты недовольна?
Он вёл диалог то ли с собой, то ли с отсутствующей кузиной. Но меня точно не слышал. И я сочла это поводом, чтобы разозлиться.
Иногда так бывает (у меня, по крайней мере), причина недовольства в одном, а срываешься, отыскав любой другой повод, который от этой основной причины может находиться на расстоянии в два локтя по карте.
– Да с чего ты взял, что я недовольна? А если даже и так, почему считаешь, что причина в тебе? Молодые люди из рода Дарк, у меня для вас пренеприятнейшая новость – мир не крутится вокруг вас. В Институте огромное количество людей. И причин, по которой я могу выглядеть не слишком счастливой.
Опешивший от того, что на него повысили голос, Винтер несколько раз моргнул, отступая на пару шагов.
Я же ещё и руками жестикулировала!
– Ты хоть что-нибудь вынес из нашего предыдущего разговора? Когда я призналась тебе в том, что случилось? Хоть пальцем о палец ударил, чтобы как-то помочь?!
– А что я, по-твоему, делал на озере?!
– Избил Блэйда. Причём тогда, когда он уже не представлял ни малейшей опасности! Да ты хоть заметил, что он тебе даже не сопротивлялся?! Судя по всему – нет. Ты ничего не замечаешь кроме себя и своих желаний?!
– Ага! Всё-таки дело в ревности!
Хоть Солнечный мальчик и щурил глаза очень зло, было понятно, что на самом-то деле он очень рад тому, что представление в столовой не прошло даром.
– На самом деле дело не в ревности, а в том, что мне тяжело разгребать то дерьмо, что оставила после себя твоя драгоценная Эмма. Мне стыдно из её тела глядеть в глаза людям, которым она нагадила. А когда ты глядел на неё, ты ничего кроме её буферов, глаз и прозрачной кожи не видел?
– Что я должен был видеть?
– То, что она шлюха и убийца, например.
– Это всё слухи.
– Не слухи, Винтер! Правда. Ко мне подходят её любовники днём, а призраки – ночью. Видя деяния Эммы, уж прости за тавтологию, изнутри, я могу с полной уверенностью заявить – у неё отвратительные друзья и омерзительные цели. По крайней мере такими их вижу я. И от всего это я бы с радостью избавилась. Но кое-что я бы с радостью у твоей кузины позаимствовала – возможность постоять за себя. Она была сильной ведьмой. Я – нет. Я чувствую себя овцой, угодившей в волчью стаю. Конечно, это не значит, что я сдамся, но шансов не много. Впереди у меня встреча с Хантером. Со всеми вытекающими. А ты спрашиваешь, чем я недовольна? Причин достаточно. И меньше всего меня заботят твои подружки, уж поверь.
У вас под носом убивают людей, а всё, что заботит тебя и тебе подобных – интрижки, связи, новые подружки, бесконечные сплетни. Кстати, если уж дошло до обсуждения этого вопроса, скажи, ты на самом деле не видишь, что Аза влюблена в тебя по уши? И что ты делаешь ей больно на каждом шагу? Кто ты? Дебил или козёл?
Не дожидаясь ответа на вопросы, я поспешила уйти.
Пора было в библиотеку, где меня уже должен был ожидать Блэйд.
Магические шары, висевшие прямо в воздухе, разгоняли мрак.
Коридор, ведущий в Библиотечную Башню, был глухой, без окон. Он напоминал мрачные, загадочные ходы. Одним своим видом обещая множество тайн, как в игре-квесте, в которые я в своё время любила играть. «Найти золотой ключ – спасти жизнь невесте Дракулы».
В каменных нишах притаились высокие вазы с сухими икебанами.
Стены украшали картины. Изображения из-за освещения просматривалось плохо, но, если кто-то интересовался, над картиной сама собой вспыхивала очередная сфера, стоило интересу угаснуть, гасло и освещение.
Пол покрывала ковровая дорожка с затейливым орнаментным рисунком.
Атмосфера была готическая, но не жуткая.
Двустворчатые двери библиотеки распахнулись сами собой, стоило к ним подойти.
И я замерла в немом изумлении.
