– Ты сможешь отправить меня обратно домой?
– А ты уверена, что хочешь вернуться?
– Ты ещё спрашиваешь?! Конечно, я хочу вернуться!
– Чем тебе плохо с нами? В этом теле? У тебя уже появились друзья. И, поверь мне, впереди у тебя отличные перспективы. Самое худшее осталось позади.
– Ты вот это сейчас серьёзно сказал? – насупилась я.
– Вполне.
– Ты сможешь вернуть меня домой? – повысила я голос, словно боясь, что меня не услышат или просто проигнорируют мой вопрос. – Или это невозможно?
Блэйд с глубоким вздохом кивнул:
– Смогу.
– Но как это может быть возможно? Я тут третий месяц. За это время тело без души не просто труп – оно разложившийся труп!
Я никогда раньше не думала, что мне попросту может быть некуда возвращаться. При активации чёртовой формулы я могу угодить в клетку для душ, в которой сейчас заперта Эмма. Ведь в моей родной реальности меня, скорее всего, уже похоронили! При этой мысли мне стало так страшно, что практически этого не описать словами. Слёзы навернулись на глаза:
– Господи Боже, Блэйд! Что же ты со мной сделал? Со мной-то ты так за что?!
– Спокойно, Алина. Что за истерика?
– Теперь я понимаю, откуда по ночам все эти ужасные кошмары про утопленников! Это Эмма пытается выбраться из своей клетки! И рано или поздно ей это удастся, потому что во всех мирах неправильно занимать чужое место. Но когда она получит возможность вернуться домой, что со мною будет?
– Вернёшься в своё тело.
– Спустя полтора месяца в лучшем случае я в глубокой коме. В худшем – меня уже похоронили и оплакали.
– Не обязательно, – в тёмных глазах светилось желание меня успокоить. – Мы вернём тебя в тот же временной поток, с какого всё началось.
– Я… я не понимаю…
– Представь, что Вселенная – это океан, миры в нём – острова. Время в привычном для нас понимании движется привычным ходом на островах, но попадая в океан всё обнуляется. Именно поэтому и говорят, что для мертвых времени нет. Понимаешь?
– Не совсем, – нахмурилась я.
– Время отсчитывает мгновения жизни. То есть, внутри наших тел мина замедленного действия, которая, рванув однажды, высвободит душу и выкинет её в поток Вечности, туда, где смерти нет. Есть лишь поток вечного существования. А там, где нет смерти, время не имеет значения, потому что в нём нет смысла. Попросту нечего отсчитывать. Субъективно для души есть прошлое и есть будущее, но нет ограничительных рамок. Ровно до того момента, как душа снова не попадет на острова Жизни. Так понятней?
– Ну, с мировоззренческих позиций, да. Непонятно, как это лично мне поможет?
– Смотри! Когда твою душу моё заклинание вырвало из тела, ты попала сначала в Поток, а потом – в наш Мир.
– Ну и?
– Представь коридор и множество дверей по правую и левую сторону.
Для пущей наглядности Блэйд схематически набросал то, о чём говорил.
– За дверями новые коридоры. Смотри, ты вышла из этой двери своего мира и вошла в эту в нашем. Прошла по коридору до другой двери, вернулась в общее пространство между мирами. Потом вошла в первую дверь, очутившись в исходной точке.
Я кивнула, улавливая логику в сказанном:
– Это возможно?
– Возможно.
– Я забуду всё, что со мной произошло?
– Нет, будешь помнить. Опыт, пережитой душой, останется с ней. Так же, как остаются большинство снов с людьми после пробуждения.
– Очень часто люди забывают, что им снилось.
Блэйд поднял голову, глянув на меня в упор и усмехнулся:
– Мы так запали тебе в душу, что ты не хочешь расставаться? А может быть, всё же решишь остаться?
– Эмма была сильным некромантом. Она найдёт способ вырваться.
– Как некромант я сильнее Эммы. И у меня преимущество: она – дух, я – во плоти. Согласись, остаться с нами, и я сделаю всё, чтобы она не смогла вернуться. Уверен, у меня получится.
Я замерла, пытаясь понять, что во мне вызывает его предложение? Откровенно говоря, по сравнению с жизнью Алины Орловой теперешняя жизнь куда интереснее. Тут всё было ярче, красочнее, как красочнее и ярче мир мультипликации в сравнении с реальностью.
Но это был чужой мир. Чужое тело. Чужое место.
И не важно, что Эмма Дарк кого-то в чём-то не устраивала и в чём-то была на самом деле виновата.
Я поглядела на Блэйда и сердце сжалось. Я никогда его больше не увижу. Разве только во сне?
При мысли об этом стало больно.
– Рет?
Он вздрогнул и удивлённо посмотрел на меня, когда я поднялась и подошла к нему. Потянула за руку, безмолвно прося подняться.
Он покорно встал. Тёмные глаза глядели вопросительно.
– Поцелуй меня. Пожалуйста.
Он не колеблясь притянул меня к себе.
Я ощутила одну его руку у себя на талии, а другая мягко скользнула по шее, поднимаясь к затылку.
Притянув к себе, Блэйд коснулся моих губ с уверенностью опытного мужчины, не желающего спугнуть излишней страстью и, в то же время, с нежностью.
Его губы были сухими, чуть шероховатыми, пахли осенним дымом. Чуть горьковатый запах с ноткой грусти. И пусть грусть светлая, прозрачная, как облако, тающее в небесной дали, это всё равно грусть.
Соприкосновение наших губ было похоже одновременно и на знакомство, и на прощание.
Поцелуй был невинен, как проклёвывающиеся первые клейкие листочки по весне. Их так легко сбивает внезапными заморозками.
Чуть отстранившись, Блэйд пытливо заглянул мне в глаза
– Ты останешься?
Я покачала головой:
– Не могу. Причинить такую боль маме, занимать чужое место – это неправильно. Я должна вернуться.
Глава 23. Нечисть
К тому моменту, как я добралась до комнаты, глаза слипались. Я чувствовала, что могу уснуть стоя или прямо на ходу. Из последних сил толкая дверь перед собой могла мечтать только об одном: «Спать-спать-спать». Увидев заплаканную Эвелин и Винтера с бледным, напряжённым лицом, едва не застонала.
Эвелин кинулась мне на шею с плачем и причитаниями: «Ты в порядке? Ты в порядке?».
Даже не пытаясь выскользнуть из объятий, я обняла её в ответ:
– Всё нормально. Всё хорошо. Успокойся.
Винтер смотрел недовольно и подозрительно:
– Почему ты так задержалась?
Объясняться, что-то рассказывать, равно как и в чём-то оправдываться у меня не было сил. Слишком устала. И слишком была вымотана эмоционально.
