– Где ты была?
– Недалеко от школы.
– Почему ты не позвонила мне?
– Ты был в Лос-Анджелесе!
– Да, но почему ты не позвонила?
– Я не могла, Джек. Когда я добралась до дома, я уже почти не могла идти. К счастью, меня увидела Кэти. Она позвонила в службу спасения. Все произошло очень быстро. Воды отошли еще до приезда в больницу.
Джек вздохнул и спросил, почему Криста родилась раньше срока.
– Откуда я могу это знать?
– Двух предыдущих ты переносила. Уезжая сегодня утром, я даже подумать не мог, что ты родишь днем.
– Я понимаю, Джек. Но все случилось как случилось, с ней все хорошо.
Девочка заворчала, и новоиспеченный отец взял ее на руки.
– Мне бы хотелось, чтобы это был мальчик.
Корин застыла. «О нет! Больше никаких детей». Она не хотела стать такой, как ее мать. Корин еще не исполнилось и тридцати, а у нее уже было трое детей!
– Я хочу еще одного сына, – твердо сказал Джек, как будто услышав ее мысли.
Корин с опущенными глазами пробормотала «да, Джек».
– Когда тебя выпишут?
– Я смогу уйти послезавтра утром.
– Я буду здесь в девять часов. Сколько она весит?
* * *
В десять часов сорок восемь минут Корин толкнула дверь большого белого дома. Она не стала смотреться в зеркало. Джек так и не спросил ее, как прошли роды, легче ли они были, чем предыдущие. Почти сразу пришла Кэти, она привела Малколма и Дейзи. Они показались Корин огромными. Толстая корова не задержалась, но все же спросила, насколько сильными были схватки.
– Просто для того, чтобы я не забывала об осторожности и принимала противозачаточные таблетки! – сказала она, гладя щечку Кристы.
Джек слушал, но не слышал. Он дал себе три дня отпуска, а потом жизнь пошла своим чередом.
Корин все еще чувствовала острые боли внизу живота. Они были намного сильнее, чем после двух предыдущих родов. Но она не обратила на это внимания. В больнице ей сказали, что такое иногда случается в первые послеродовые дни. Вот только боли не исчезали и, наоборот, стали невыносимыми, когда Джек овладел ею через два дня после ее возвращения домой. Корин закричала, разбудив малышку и раздосадовав Джека. Он встал, вынул Кристу из колыбели и передал жене. В его взгляде читался упрек. Но в следующую секунду Корин увидела, что Джек взял себя в руки. Он поцеловал в щечку «восхитительную маленькую принцессу, которая становится все больше похожей на мамочку», и прошептал на ухо своей «восхитительной женушке»:
– Хорошо снова быть с тобой.
Он обошел кровать, лег и почти мгновенно захрапел. Счастливый и довольный. Криста закончила сосать. Она тоже заснула почти сразу. А Корин нет. У нее страшно болел живот. Боль становилась все сильнее и сильнее. Даже когда она встала в туалет. Стоило лечь, стало еще хуже. Ее пронзила режущая боль, и Корин почувствовала, как что-то горячее хлынуло у нее между ног. Корин успела только вцепиться в плечо мужу и потеряла сознание.
«Скорая» отвезла ее в приемный покой городской больницы, где оперировали Малколма. Она потеряла много крови. Корин плавала между двух миров и чувствовала, как жизнь утекает у нее между пальцами. «Нет, только не сейчас. Я не хочу…» К ней подошел врач в круглых очках в металлической оправе. Он объяснил, что должен сделать ей анестезию. Средство подействует через одну-две минуты. Она может считать вместе с ним в обратном порядке. Врач начал:
– 20, 19, 18…
Но Корин не считала. Она видела Кайла, который спрашивал ее: «А вы?» Потом увидела собственное отражение в очках врача. Она была страусом, которого Джек выиграл в ярмарочном тире, и, если бы ее не поглотило небытие, она бы ответила:
– Нет, я не люблю Джека так, как мечтала любить.
20
Пэтси разбудила Кайла. Было еще темно. Где-то вдалеке, в городе, названия которого он не знал, гудели машины. Кайл не помнил ни страну, ни континент, на котором они играли накануне. Потому что они давали концерт. Это… он знал. Но в котором часу они вернулись?
– Я не хочу ребенка.
– Что?
Кайл не знал, снится ли ему кошмар или его жестко бросили в реальность. Но одно было ясно: Пэтси стояла у кровати полуголая, скрестив руки на груди, и смотрела ему прямо в глаза.
– Я отвечаю на твой вопрос.
– На какой вопрос?
– На тот самый, который ты задал мне в Москве.
– Пэтси! Я сплю!
– В таком случае проснись.
Пэтси села рядом с ним и с силой потрясла его.
– Послушай меня хорошенько. У меня не будет детей. И усыновлять я не стану.
Кайл сел в постели.
– Почему?
– Я не хочу, чтобы какой-нибудь ублюдок задавил его, когда он выпустит мою руку и побежит за какой-нибудь проклятой белкой. Я буду недостойной, невыносимой, неуправляемой и безответственной матерью. Ты видишь меня, Кайл? Посмотри на меня. На меня! Я все обдумала. Это просто невозможно.
– А я? Что, если я смогу быть хорошим отцом?
Пэтси взяла его за руку.
– Ты – Кайл Мак-Логан. Ты – часть группы «F…». Ты постоянно погружен в свою музыку, в свои мысли, в свой мир, и я не хочу, чтобы ты увлек туда меня… Где во всем этом место для ребенка? Его нет! Будь честным! Признай это!
Кайл снова опустился на подушку и посмотрел на потолок.
– Мы в дороге девяносто процентов времени, – продолжала Пэтси. – Куда ты денешь ребенка? Я не стану уходить со сцены, чтобы кормить его грудью, и своего места я никому не уступлю, слышишь?
Она легла рядом с Кайлом, положила голову ему на плечо и добавила: да, она очень хорошо подумала.
– Ребенок – это невозможно. Ни для тебя. Ни для меня. Во всяком случае, пока мы не изменим нашу жизнь. Я этого никогда не сделаю.
Кайл знал, что Пэтси права. У нее были свои недостатки, но она была реалисткой. Искренней. Уверенной в своем выборе. Именно за это ее и любил Кайл. Она оказалась в его постели, только когда сама так решила. Пэтси сказала, что ничего ему не обещает. Ни в смысле времени. Ни в каком другом смысле…
– Когда ты мне надоешь, я просто уйду.
– Так не всегда получается, – сказал ей тогда Кайл.
– Получается, уверяю тебя. Люди спят друг с другом, потом расстаются. Любят друг друга. Живут вместе какое-то время, потом расходятся. Это как вращающееся колесо.
– Для тебя не существует «навсегда»?
– Нет. Хотя… Это возможно, если влюбляешься в девяносто лет и у тебя рак в четвертой стадии.
