– Вот, возьми, я принесла.
Он даже не поблагодарил. Спустил брюки военного покроя, снял компресс и осмотрел длинный порез на левом бедре. Несмотря на четыре аккуратно наложенных шва, верхняя часть раны немного нагноилась. Он тщательно промыл рану и наложил на нее салфетку, пропитанную бетадином.
– Тебе бы надо сходить в больницу, – с упреком сказала жена. – Ты ведь не врач. И через неделю все бы отлично зажило.
– Знаешь, я видал раны и похуже.
Он наложил новую повязку с препаратами, которые жена принесла в маленькой кожаной сумочке, висевшей на поясе.
– Ты получила новые наборы для наложения швов?
– Пока нет.
Женщина нервно расхаживала по комнате, и вид у нее был озабоченный.
– Я беспокоюсь, – сказала она. – Ты раз за разом то порежешься, то оцарапаешься, и раны становятся все опаснее. Сегодняшний порез мог тебя просто убить.
– На то и существуют операционные наборы.
– Но ты только представь себе, что…
– И нечего представлять. А теперь уходи, мне надо поработать с фотографиями.
Жена хотела к нему подойти, но он вытянул вперед раскрытую ладонь:
– Я сказал, иди и не мешай.
Она не стала настаивать. Его сейчас лучше не трогать.
Как только она ушла, он снова закрылся в лаборатории. На снимки, развешанные на веревочках, он даже не взглянул. Его дура-жена даже не заметила, что они висят там давным-давно.
Нет, его больше всего интересовал диск. Он снова вытащил его из контейнера и вставил в гнездо.
Потом надел шлем, прибавил звук и стал смотреть уже смонтированный фильм.
Язык пробежал по губам.
Фильм получился отменный.
71
Воскресенье, 13 мая, 00:10
Было уже около полуночи, когда Вик и Стефан вошли в дом в Ламорлэ, имея при себе копию с кассеты видеонаблюдения. Вик не понимал, как Стефан Кисмет до сих пор может жить в доме, где была жестоко убита его жена. Похоже, он успел запастись алкоголем. Холодильник был забит бутылками с пивом, а на кухонном столе стояли четыре бутылки виски, причем одна уже пустая.
Стефан открыл две бутылки пива и одну протянул Вику, который стоял рядом, с видеокассетой в руке.
– Чем больше я думаю о наших изысканиях, тем чаще говорю себе, что в них нет никакого смысла, – сказал полицейский. – Мертвых не вернешь. Точно так же, как не изменишь то, что уже однажды было записано на этой кассете.
Стефан с поразительной скоростью осушил бутылку пива и открыл еще одну.
– А вот это мы сейчас посмотрим. Проходи.
Войдя в гостиную, Вик снял куртку и уселся на диван. Он закурил сигарету и выдохнул дым через нос. Стефан не сдавался, ему все еще хотелось верить. Он вставил кассету в видеомагнитофон и перемотал пленку, прежде чем нажать кнопку «Play». По телеэкрану побежали изображения со стабилизатора. Стефан чуть ускорил перемотку вперед, пока внизу не появилась надпись 21:55. Ровно в 22:00 они увидели убийцу, пролезавшего в дыру в ограде завода. Он сразу же исчез из кадра.
– Я эту запись уже выучил наизусть. Никаких изменений, – сказал Вик, вставая с места. – Еще через несколько минут начнется ливень, а потом наш парень выйдет с территории и исчезнет. И все шито-крыто.
Он взял еще одну бутылку пива и осушил ее наполовину.
– Видишь? Действительно никаких изменений. То, что уже произошло, изменить невозможно.
Он сделал еще одну длинную затяжку, а потом с явным отвращением загасил сигарету в крышке от бутылки.
– Хочу вернуться в Авиньон. Похожу год-другой на лекции по психологии, а потом стану работать в кабинете брата Селины. Брошу пить, курить и вообще перестану себя убивать. Я… я не могу больше служить в полиции после того, что произошло с Сирьелем, после всего, что я скрыл… Не говоря уже о жуткой боли, которая укорачивает мне жизнь всякий раз, как я берусь правой рукой за оружие. Из этого города надо уезжать. Надо подороже продать квартиру и купить маленький домик на юге. А с теми деньгами, что останутся, мы авось продержимся до лучших времен.
Стефан не ответил, но по его глазам было видно, что он понял. Вик допил пиво и кивнул на телеэкран:
– Сейчас он снова появится.
Когда внизу экрана появились цифры 22:10, в дыру в ограде снова пролез человек, только теперь в обратную сторону. По дороге он оглянулся назад, и было видно, что он запыхался. Возле самой ограды он не заметил кусок металлической арматуры, торчавший из куска бетона, и тяжело плюхнулся на землю, зацепившись за него. Он исчез из кадра, и было непонятно, встал он на ноги или нет.
Вик, нахмурившись, наклонился вперед:
– Погоди! А ведь этого не было на той пленке, что я смотрел в первый раз! Ну-ка, отмотай назад!
Но Стефан не сводил с экрана глаз, потому что как раз в этот миг в кадре появился его двойник из прошлого, хотя узнать в нем Стефана было нелегко из-за бейсболки и из-за того, что он не смотрел в камеру. Он тоже пролез в дыру и зашагал, держась руками за ребра, а потом исчез из кадра.
Стефан вскочил:
– Сработало! Он пошел-таки на эту чертову скотобойню! Хоть он и упустил убийцу, послание он понял! Он знает, что все было правильно!
Потрясенный, Вик тоже вскочил, а Стефан открыл еще бутылку и высоко поднял ее:
– Отлично сработано, парень! У тебя получилось! Твое здоровье!
Он смотрел на Вика, и в глазах его светилась надежда.
– Ведь что-то все-таки изменить удалось!
Лейтенант застыл от изумления.
– Может, и удалось, – проговорил он, взволнованный тем, что только что увидел. – Но убийства-то произошли. И с этим нам придется смириться раз и навсегда. Кто умер, тот умер. И для тебя, и для меня. Я передам кассету майору, – может быть, она поможет им распутать дело. Если убийца поранился, он наверняка оставил следы крови, а значит, можно будет сделать анализ ДНК. Но перед этим я должен кое-что выяснить…
Он взял пультик и отмотал кассету назад. На отметке 21:32 появился человек в каскетке и пролез в дыру в ограде.
– Тебя никто не узнает ни когда ты входишь, ни когда выходишь. Так что мои коллеги тебя не потревожат.
Энтузиазм Стефана поубавился. Вик был прав: часть послания, несомненно, дошла до адресата, но в конечном счете ничего не изменилось.
– Я поехал, – сказал полицейский, вынимая кассету из видеомагнитофона. – У меня еще впереди дорога, я падаю от усталости, а в башку мне словно железный прут вбили. Мне надо поспать.
– Ты можешь переночевать здесь…
