Спустя несколько секунд тишину разорвал шум мотора.
Сильвия куда-то уехала, как поступала довольно часто. И он не знал куда.
Он снова вгляделся в фото. Жена остригла волосы. И лицо ее на глянцевой бумаге заострилось и стало жестким от гнева, совсем как в том сне.
Оставшись один на один со своим страхом и непониманием, Стефан схватил бутылку виски и пил, пока не опьянел.
Пока не заснул, держась рукой за татуировку.
Она гласила: «Расскажи мне о Мелинде. Мои послания начертаны на стене номера 6 в гостинице „Три Парки“. Оставь там же свои».
26
Суббота, 5 мая, 02:21
Кассандра Либерман сняла руку с компьютерной мышки и взяла зазвонивший мобильник. Было уже больше двух часов ночи, а она все еще чатилась в мессенджере.
– Да, кузен. Что новенького?
– Я нашел один вариант. Отличный.
– С отдельной палатой?
– Да.
– А рука? Как рука?
– Рука что надо, полный ажур.
– Что надо, значит?
– Доверься мне. Я бы тебе не позвонил ради какого-нибудь фуфла.
– Когда начинается операция?
– Через несколько часов. Давай выдвигайся. Теперь или никогда.
– Я уже еду, братишка. Буду через час. Никуда не уходи.
– Да куда я денусь?
Кассандра отсоединилась и широко улыбнулась. Прекрасная новость. Если Жак не соврал, вечер, похоже, закончится настоящим апофеозом.
Брюнетка закончила болтать по мессенджеру со своей рыжей подружкой, красавицей Амандиной, оделась – джинсы, черная футболка с изображением группы «ACDC», черные мартинсы – и быстро сложила в сумку фотоаппаратуру. Из загородного дома в Шеврезе ей надо было попасть в больницу Кремлен-Бисетр
[40]. Конец порядочный, но игра стоила свеч.
Ее кузен Жак обладал гениальным свойством: он не задавал вопросов. В ее ремесле такие люди требовались всегда.
Возле больницы Жак ее встретил отнюдь не с цветами.
– Черт возьми, ты бы хоть оделась поскромнее. Все надо провернуть тихо.
– Тише, чем летучая мышь?
Он уже исчез за дверью, и ей пришлось припустить бегом, чтобы его догнать. Они шли по длинным пустым коридорам, освещенным гудящими неоновыми лампами.
– А ты уверен, что твой пациент не наделает нам хлопот? – спросила Кассандра.
– При условии, что не будем долго тянуть.
Они остановились напротив палаты 18.
– Это здесь, – уточнил Жак.
– Вот ведь черт, опять 18? Быть того не может!
– А что ты имеешь против числа 18?
– Как раз в самый раз: секс до упаду под конец дня.
Жак предупреждающе поднял указательный палец:
– У тебя пять минут. А если кто-нибудь войдет…
– Ты меня никогда не видел.
Кассандра вошла в комнату:
– Эрве Турель?
Человек медленно отвел глаза от телевизора.
– Я Кассандра Либерман. Санитар должен был вам обо мне сообщить. Я пришла, чтобы сделать фотографии.
Перед ней сидел мужик лет пятидесяти, с румяными щеками и толстым животом. Он удивленно уставился на нее, – видимо, его смутил ее внешний вид.
– Вы ожидали увидеть женщину в белом халате?
– Нет, что вы… просто… я думал, что для медицинского словаря… Ну, короче, вы понимаете?
Черные как смоль волосы Кассандры были острижены очень коротко, почти под бобрик, пальцы унизаны кольцами, а на лице поблескивал пирсинг.
– Не очень. Это займет всего несколько минут, месье. Я сфотографирую только вашу руку, и вы, само собой разумеется, останетесь анонимным. Можно взглянуть?
Он осторожно выпростал из-под одеяла правую руку.
Кассандре удалось ничем не выдать свою радость и остаться бесстрастным профессионалом. Ей никогда еще не доводилось видеть столь ярко выраженного случая болезни Дюпюитрена
[41]. Столь совершенного. Пораженный пятый палец под прямым углом загибался внутрь к ладони.
– Вы действительно не можете двигать пальцем?
– Абсолютно.
Гениально, сказала она себе.
Под кожей, от основания большого пальца до обращенной к ладони поверхности мизинца, шел плотный тяж, который не давал пальцу сгибаться, стягивая все три фаланги. Получался великолепный «орлиный коготь».
– Очень хорошо, – подчеркнуто академическим тоном сказала Кассандра. – Когда назначена операция?
Она и без того знала, и ей было наплевать.
– На завтрашнее утро. Всего через несколько часов. Вот юмористы, они посоветовали мне поспать.
– А вы, случайно, незнакомы с больными болезнью Леддерхозе
[42] или Пейрони?
[43] Я разыскиваю такие случаи.
– Вы что, полагаете, что мы объединяемся в банды? Я даже не понимаю, о чем вы говорите.
– Ничего страшного.
Кассандра осторожно взяла его искалеченную руку и плашмя уложила на простыню. Потом достала из сумки цифровой зеркальный фотоаппарат и подсоединила к нему объектив «70–200» и профессиональную вспышку.
– Готово.
Она нащелкала штук тридцать снимков ретрактильного фиброза во всех ракурсах. Рука полностью, крупные планы фиброзных узлов, затвердений и большого подкожного тяжа, так сказать, «нерва» заболевания.
– Вас не беспокоит, что приходится работать так поздно? – спросил пациент.
– У меня не бывает выбора.
Быстро, как истинный папарацци, она собрала аппаратуру в сумку и повесила ее на плечо:
– Большое спасибо, месье Турель. В определенном смысле вы двигаете вперед науку.
Он расщедрился на заинтересованную улыбку:
