Ван подошел к изображению сирены:
– Ты видел? Странное совпадение, правда?
Вик встал между двух зеркал и наблюдал, как множится в бесконечности его отражение.
– Да у нас тут с самого начала было полно совпадений, и, на мой взгляд, мы чересчур увлеклись, выискивая их. Я хочу сказать, что все эти сирены и прочие уродцы – еще не признак его виновности. Его мир вполне логично соответствует миру «Трех парок» или музея Дюпюитрена. Как говорит его жена, мы просто вломились на чужую территорию. Заметь, вломились мы, а не он.
Ван пристально вглядывался в рисунки своими маленькими черными глазками.
– А как тебе показалась жена? Как думаешь, она что-то скрывает, а?
– Похоже, у этой пары полно проблем. Она не знает, где он, и вообще говорит о нем как о чужом человеке. Знаешь, люди иногда поселяются в больших домах, чтобы избегать друг друга. Слушай, пошли, а? Что-то мне здесь не по себе.
– Я побуду еще минутку.
– Ладно, я тебя жду в коридоре.
Вик подошел к Сильвии, которая поджидала поодаль:
– Теперь я лучше понимаю, что вы хотели сказать. Очень впечатляющее зрелище.
Все еще оглушенный увиденным, он несколько секунд молчал. Нет, определенно сегодня… Здесь… В музее Дюпюитрена… Ему вспомнился разговор с хранителем музея. И в особенности его пояснения относительно того, что аномалии могут быть более или менее незаметны. И он спросил очень тихо:
– Я бы очень хотел узнать, каким заболеванием страдает ваш муж, что мешает ему дать жизнь новому человеку. Это останется между нами.
Сильвия заупрямилась:
– С какой стати мне сообщать вам, чем болен мой муж? Это вопрос сугубо личный.
Вик попытался пойти ва-банк:
– То, что я хочу сказать вам, – тоже вопрос сугубо личный. Мы с женой тоже не можем иметь ребенка. Определенно дело во мне, но пока мы не знаем, откуда пришла беда. Я… я прошел целую кучу обследований, это ужасно – оказаться в такой ситуации… Вот почему меня это интересует.
Сильвия хотела сдержаться, но слова сами вырвались наружу:
– Мой муж страдает врожденным отсутствием семенных протоков.
Вик чуть прикрыл глаза.
– Это незаметное заболевание?
– Незаметное? То есть?
– Я хочу сказать… Внешне незаметное.
– Абсолютно незаметное.
Сильвия опустила голову и сразу же снова подняла:
– Сходите за вашим коллегой, и давайте закончим этот визит, если вы не против.
Минуту спустя они снова шли вдоль комнат. В одной из них на стенах висели афиши фильмов ужасов, в другой цветные фотографии разных насекомых в тысячекратном увеличении. Лапки блох, брюшки клещей, хоботки москитов. Не считая уже разбросанных повсюду отрубленных голов и рук, бидонов с искусственной кровью и рвотой.
– А кроме муляжей, ваш муж и запахи тоже моделирует?
– В каком смысле?
– Когда он, к примеру, делает муляж трупа, соединяет он его с запахом разложения или нет? Я полагаю, что некоторые из создателей американских фильмов прибегают к этой методике, чтобы добиться более реалистичной и выразительной игры актеров.
– В Америке, может, и прибегают, но здесь – определенно нет. Ведь вы же не ощутили никаких запахов, кроме запаха аммиака.
Она повела их дальше, в Страну Тьмы, и Вик снова почувствовал себя ребенком. Он трогал кончиками пальцев острые зубы, каучуковые веки, стеклянные глаза и резиновые уши чудовищ. Ван остановился перед рабочим столом:
– Но это же… Это же Карла Мартинес!
– Она самая. Мой муж сейчас работает над фильмом с ее участием, он называется…
– «Кровавая лощина», – завершил фразу Ван, бросив пристальный взгляд на коллегу. – Фильм снимают на студии «Календрум», в ста метрах от того места, где обнаружили жертву.
В помещении словно повеяло холодом. Ошарашенная, Сильвия опустилась в кресло на колесиках:
– И что?
Вик подошел к Сумраку, пугающему чудовищу, словно сделанному из двух существ, где одно обитает в другом. Он с любопытством приложил к муляжу ухо, а Ван тем временем продолжал допрос:
– Пожалуй, пора все нам объяснить, не находите?
– Что я должна вам объяснить? Разве его ателье – не лучшее из объяснений? Мир моего мужа населяют монстры! Все это… не более чем совпадения!
– Я прошу вас, мадам Кисмет.
Она принялась нервно теребить пальцы:
– Может быть, ваш убийца… фанат кино? Ведь может так быть? Я… Мне больше нечего вам сказать. Пожалуйста, уходите.
Вик заметил пару латексных перчаток и примирительно сказал:
– Там, на кухне, возле холодильника, я видел упаковку эффексора
[56]. Ваш муж принимает антидепрессанты?
Сильвия замкнулась, словно устрица в раковине.
– Это я принимаю… У меня некоторые нарушения…
Она чувствовала, как грудь сжимает все сильнее и сильнее. Ей не хотелось рассказывать историю Стефана двум чужакам, готовым на все, чтобы его уличить.
Ван надвигался на нее, как дорожный каток, продолжая допрос:
– Там в углу лежит одеяло и множество стаканчиков из-под кофе. Ваш муж ночует здесь, в подвале? Вероятно, у него расстройство личности? А к психиатру он обращался?
Сильвия отпрянула, у нее возникло ужасное чувство, что этот сыщик проник в ее мысли.
– Да что вы о себе возомнили?! Вы являетесь ко мне в дом, чтобы обвинить моего мужа! А теперь вы приписываете ему психическое заболевание!
Разговор прервала мелодия из «Рапсодии в стиле блюз». Сильвия схватила мобильник. На экране высветилось имя: Стефан. Она собралась уже открыть крышку, но Ван не дал и быстро сказал:
– Ведь вы же не выносите мобильников, вы их боитесь? Так вот, вызов вы примете и спросите у него, где он. И не вздумайте сказать ему, что мы здесь, иначе все это кончится очень плохо. Договорились?
Сильвия резким движением выдернула руку, включила громкую связь и ответила:
– Стефан? Ты где, черт побери? Уже почти семь часов!
– Послушай, мне надо, чтобы ты немного порылась в Интернете! И не задавай никаких вопросов!
Ван кивнул, чтобы она продолжала разговор. Сильвия подошла к компьютеру и включила поиск:
– Я тебя слушаю.
– Зайди на киносайт, он отмечен как избранный. Набери «Тайны пропасти», это фильм 1988 года.
Сильвия набрала название. Она ощущала у себя за спиной давящее присутствие полицейских.
