– А жизнь вообще – сплошное битье палкой по башке, – отозвался он. – Но я умею держать удар.
– У тебя была сладкая жизнь, по-французски сладкая, у тебя были деньги, был дом, куда ты возвращался. О каких ударах ты говоришь? – Он пожал плечами и продолжил: – Не возись со светом, света нет. Его не было, уже когда мы приехали. В этой хибаре не осталось ни одного целого предохранителя. И не говори, что это странно, без тебя знаю.
Ван подошел к луже крови и указал на постер: на нем в солнечных лучах нежилась на белом песке женщина.
– Это жертва. Аннабель Леруа.
– Вот черт…
– Да уж… Бывшая порнозвезда, которая стала независимой путаной класса люкс. Когда я говорю «бывшая», это значит, что ей было двадцать шесть лет, а когда я говорю «класса люкс», то это действительно люкс. Добыча для жирных рыб: администрация президента, бизнесмены, адвокаты.
Он выдержал многозначительную паузу.
Вик разглядывал силиконовые губы и искусственный ультрафиолетовый загар на глянцевой бумаге постера.
– Ох ты черт, ну и бомбочка!
– И теперь она взорвалась. Ее, с раздвинутыми ногами, привязали к кровати.
– Головой вверх? Глаза были завязаны или нет? Она была голая?
– Да, нет, да. Не строй из себя профайлера, парень, ты довольно быстро поймешь: ничего не бывает просто так. Но я тебе не учитель. Ты только что из школы, у тебя еще голод до дел, и это нормально. Но это быстро пройдет. Может, уже завтра ты предпочтешь остаться дома.
Ван похрустел суставами пальцев. Эту процедуру он регулярно проделывал по нескольку раз на дню.
– Судмедэксперт насчитал больше ста иголок, повсюду воткнутых в тело: в лоб, в скулы, в плечи, в грудь, в ноги.
Вик поежился:
– Акупунктура? Игры садомазо?
– Просто бойня. Иначе бывает редко. Убийца отрезал ей последние фаланги пальцев, вырезал язык и губы. Она была голая, но он обернул ей бедра простыней: вроде бы одел и срам прикрыл. А вот челюсти были раздвинуты такой заржавевшей штуковиной, наподобие… Ну как ее… Черт, как она называется?
Вик, застыв на месте, глядел на матрас. Жестокие слова Вана стучали у него в мозгу.
– Эй, лейтенант, как она называется?
– Расширитель челюстей?
– Вот-вот, расширитель. По виду многочисленных резаных ран и по тому, что жертва сильно потела, Демектен полагает, что пытка продолжалась немалое время.
– Демектен?
– Это судмедэксперт.
До Вика с большим опозданием дошел конец фразы: «немалое время». Совсем как в фильмах или романах. Какой преступник задержится на месте преступления, кроме отъявленного садиста?
Он попытался размышлять по правилам. «Никаких эмоций», объясняли им в курсе психологии. Как будто можно контролировать свое нутро.
– Сексуальные услуги?
– Нет, и это тоже нет. Тут что-то другое. У нее в правой руке был зажат обрывок какой-то странной кожи… похожий на шкурку змеи.
Не прерывая объяснений, он указал носком ботинка место возле кровати:
– А вот эти три вмятины, расположенные треугольником, тебе ни о чем не говорят?
Вик присел на корточки:
– Похоже на следы от штатива, от треноги.
– Вот-вот. Возможно, преступление фотографировали.
– Неправда, не может быть.
Мо Ван подошел к выдвижным ящикам:
– По предварительным данным, Леруа сняла это помещение всего два месяца назад. У нее обнаружили счета из агентства по найму помещений, и первый датирован мартом.
Вик стащил с себя маску: в ней стало душно. Потом взглянул на стену за кроватью:
– Тут на постере написано: «78/100». Что думаешь по этому поводу? Семьдесят восемь из ста? Семьдесят восемь процентов? Семьдесят восемь сантиметров?
Он ближе подошел к постеру. Четкий, уверенный почерк не выдавал ни страха, ни паники, ни гнева.
– Пока рано говорить. Может, какая-нибудь пометка? Лично я дал бы сто из ста. Такие грудастые блондинки в моем вкусе. Но проблема в том, что концы с концами не сходятся в другом плане.
– Он оставил мел?
– Мел упал на пол, раскололся, и кусочек закатился под шкаф. Похоже, тут он и лопухнулся, потому что на кусочке остались фрагментарные отпечатки. Правда, вряд ли из них что удастся вытянуть для картотеки, но посмотрим… И вообще, отстань со своими вопросами, я уже ими сыт по горло.
В группе у Вана была репутация сангвиника. Как только они с Виком оказались рядом – не по своей воле, просто у них был один рабочий кабинет, – Вик сразу подумал о Селине, с ее вьетнамскими корнями. А когда он показал китайцу фото жены, тот резко сменил тон.
– Ладно, поехали, – приказал Ван. – Нам предстоит Панама
[9], вольный край наслаждений.
– Чтобы допросить ее… любовницу, ты так сказал?
– Жюльетта Понселе. Она подвизается в порно.
– Актриса?
– Это как посмотреть. Подожди-ка… Вот, пара минут фильма.
Вик подошел к ноутбуку.
– Мы порылись в бумагах, – объяснил Ван. – Эта Жюльетта Понселе уже наверняка получила сообщение и теперь намылится переезжать.
Он включил видео, которое сразу потрясло Вика.
– Вот мерзость, да выключи ты это!
– Что, грязная штука? Одного не пойму: как такая красотка, как Леруа, могла знаться с этой бабищей?
Ван выключил ноутбук и показал Вику записную книжку:
– Похоже, у нашей шлюхи высокого полета имелся еженедельник, куда она записывала адреса всех клиентов.
– Если убийца его не прихватил с собой, значит он не был клиентом.
– Посмотрим. Или он просто умный человек. Такое редко, но бывает. И он оставил еженедельник на месте, чтобы отвести от себя подозрения.
– А как он вошел?
Ван грозно нахмурился. Вик поднял руки вверх:
– Ладно, не буду. Думаю, он взломал дверь. Я видел, когда заходил.
– Вот видишь, когда ты начинаешь думать… А надо всякий раз подумать, прежде чем что-то брякнуть. Ладно, пошли отсюда. Я сегодня без машины, едем на твоей.
– Я бы с радостью, да она без мигалки.
– Черт возьми, парень, я вижу, мы с тобой не договоримся.
Вик окликнул его:
– Эй, Мо!
– Чего тебе еще?
– Спасибо, что не назвал меня V8! После двадцати дней мне даже просто «парень» как маслом по сердцу.
Ван так резко обернулся, что у него хрустнула шея:
