– Селина?
– Нет.
Это оказалась не жена, а какой-то мужчина.
Это был врач, и говорил он низким, монотонным голосом.
Вик рухнул на колени.
Прежде чем завыть.
49
Понедельник, 7 мая, 12:23
Селина неподвижно лежала на больничной койке, и лицо ее было бесконечно печально. Неоновые лампы отбрасывали на него резкие блики. Рядом с койкой стоял гинеколог.
– Гистеротомия
[66] потребовала общего наркоза, – пояснил доктор Сенешаль. – Пройдет немного времени, и она проснется. Мы должны будем ее понаблюдать примерно до четверга… Психолог придет поговорить с вами обоими вечером.
Со слезами на глазах Вик ласково провел рукой по волосам жены. Потом поднял голову:
– Объясните, пожалуйста, что все-таки произошло.
Сенешаль сказал, что во время исследования случилось непредвиденное осложнение внутри плаценты. Случай редчайший, но осложнение привело к преждевременному разрыву околоплодного пузыря.
Совершенно сломленный, Вик погрузился в долгое молчание. В голове звучали слова Стефана Кисмета. Наконец он проговорил:
– Я хочу, чтобы вы произвели исследование околоплодной жидкости.
– Но… для чего?
Вик посмотрел врачу прямо в глаза:
– Я хочу знать, была у моего ребенка трисомия или нет. Я хочу знать, правду мне сказали или нет.
– Кто сказал? Что за правда?
– Я хочу знать.
Сенешаль окинул его сочувствующим взглядом:
– Назад уже ничего не вернешь. Зачем вам лишние страдания? Эту травму вы с женой должны перенести вместе и как можно скорее о ней забыть. В этом случае часто советуют…
Вик схватил его за руку:
– Пожалуйста, сделайте это! Для меня. Прошу вас…
Гинеколог помолчал несколько секунд, лицо его посерьезнело, и он ответил:
– Как только получу результаты, я вам позвоню.
Вик поцеловал Селину и задал последний вопрос:
– Мой… этот ребенок был мальчик или девочка?
– Мальчик. Это был мальчик.
Выйдя из палаты, Вик бросился в туалет и подставил лицо под струю холодной воды. Как же так получилось, почему все произошло так быстро? В каком состоянии проснется Селина? И как теперь она воспримет свою новую жизнь в Париже? А что же делать с приготовленной детской? С коляской, молочными бутылочками, слюнявчиками, пеленками?
Опустошенный, обессиленный, он вытащил заветный спичечный коробок и посмотрелся в зеркало. К чему держать себя в рамках, соблюдать дисциплину, если любой может вот так взять и умереть где угодно, когда угодно, даже в утробе матери, в самом безопасном и защищенном месте в мире? Зачем лишать себя радостей и мучить воздержанием, если все равно кто-то другой будет решать, жить тебе или умереть? Бывает, что люди курят по три пачки в день и спокойно умирают от старости. А бывает, что молодые, сидя за уроками, погибают от кровоизлияния в мозг. Маленькие дети заживо сгорают во время пожаров. Кто все это решает? И почему?
Выйдя в коридор, он достал мобильник и позвонил в Авиньон матери Селины. Та была потрясена.
Она сегодня же приедет на скоростном поезде.
Затем Вик разыскал Сенешаля и спросил:
– Когда проснется моя жена?
– Ну… думаю, проспит еще пять-шесть часов. К тому же, скорее всего, наркоз должен перейти в нормальный, естественный сон. Она выглядела измученной, когда поступила к нам. Сколько она вообще не спала?
Вик отозвался только секунд через десять, он думал совсем о другом.
– Мы оба очень плохо спали в последнее время. Позвоните мне, если возникнет хоть малейшая проблема.
– А вы не останетесь?
Взгляд Вика затуманился и потемнел.
– Мне надо кое-кого повидать. Одного очень необычного человека.
50
Понедельник, 7 мая, 14:11
– Значит, сбылось… Или я что-то не так понял?
Не дожидаясь ответа, Стефан пригласил Вика спуститься в Страну Тьмы.
Тот ошеломленно вертел головой, разглядывая десятки, сотни написанных на стенах фраз, которые сливались в какой-то гигантский водоворот. Таким способом Стефан Кисмет излагал события, лишенные всякой логики. Речь шла о датах, о смерти, о будущем, о Мелинде, Арье и болезнях. Кому они были адресованы? Некоей невидимой сущности? Бесплотному духу? И для чего? Любой, кто заглянет в эту комнату впервые, наверняка решит, что здесь обитает сумасшедший. Может, Стефан Кисмет действительно сходил с ума и обретал способность предсказывать будущее.
Застыв на месте, молодой полицейский опустил голову:
– Вы были правы. Абсолютно правы, черт возьми!
– Мне очень жаль, что так получилось с вашим ребенком.
Вик сделал еще шаг в этот мир монстров и безумия. У него возникло впечатление, что он находится внутри мозга Кисмета, проник в его подсознание, туда, где рождаются самые страшные кошмары. Сердце у него сильно забилось.
– Вы… вы еще раньше догадались, что моя жена беременна, что наш ребенок, вполне возможно, окажется трисомиком, вы назвали меня Виктором, и еще вы… предсказали, что мой ребенок умрет. Вы должны мне все объяснить. С самого начала.
Стефан достал из пластикового мешка бутылку виски:
– Налить вам?
– И побольше. Подумать только, еще три дня назад я ненавидел алкоголь… Но теперь я не сплю, не ем и принимаю таблетки, чтобы держаться. Недостает только сигареты.
Он вытащил еще не вскрытую пачку сигарет и коробок спичек:
– Вы позволите?
– Валяйте. Только не говорите мне, что снова начали именно сегодня.
Вик долго чиркал спичкой, пока ему наконец не удалось ее зажечь. Он поднес сигарету ко рту:
– Так оно и есть. У вас на глазах. И без малейшего сожаления.
– Не надо бы вам…
– Перестаньте. Мне уже столько людей говорили, что мне надо, а что не надо. На-до-е-ло!
– Я в одном из своих снов видел, что мы с вами вместе смотрим видеокассету и вы курите. Значит, вам было предначертано снова начать. И вами тоже манипулирует судьба.
Вик закашлялся, потом дым постепенно пошел глубже, в легкие. Особого удовольствия он не испытывал, но ему нравилось нарушать запрет, нравилось хоть раз почувствовать себя свободным.
