– Твоя жизнь похожа на пьесу, – задумчиво вымолвила она, когда я закончила. – Ты много повидала… тебе знакомы многие чувства. Поэтому так легко изображаешь их… Скажи, любила ли ты мужчину?
– Я взяла себе имя Единорога, – смело отвечала я. – Сие есть порука моей чистоты.
– Почему ты скрываешь свое лицо?
– Я дала обет.
– Твоя красота принадлежит Богу?
– Даже солнце не вправе видеть меня.
Она озадаченно кивала:
– Поэтому ты не любишь дневного света и предпочитаешь вечер и ночь?
– Я принадлежу Единорогу… ношу на челе его печать.
Она не смогла сдержать любопытства:
– Разве на твою честь не покушались?
– Покушались, но…
Я рассказывала ей такое, чего она не прочитала бы ни в одной книге. Она заслушивалась. Жизнь в теремах скучна и однообразна… ее скрашивают дозволенные забавы. Но только недозволенное будит истинный пожар в крови и кружит голову…
Мы сблизились супротив всяких правил, и сблизились крепко. Я разгадала ее тайные мысли и научилась вторить ей. Она слушала меня, завороженная моими речами, а более того – тем, о чем я в тот момент думала.
Шли дни. Я предложила ей испытать мое умение. Она смотрела на меня с недоверием, прятала улыбку. Я настаивала… Она согласилась.
Лев на своде Золотой палаты из моего видения долго стоял у меня перед глазами. Лев и Единорог соединились. Это был знак…
Испытание превзошло ее ожидания. Она боялась верить, она заболела. Я тоже не сразу пришла в себя. Первый шаг был сделан. Удачное начало обещало слишком много… Она испугалась, пришла в смятение… много молилась и била поклоны… Страх оказался сильнее рассудка, а Лев в ней возобладал над Единорогом…»
Ольшевский, словно сомнамбула, ходил под впечатлением этого письма. Что значит «имя Единорога»? Луна и серебро… Выходит, Сьюзи взяла себе имя Луны?
– Допустим, – бормотал он. – А с какой женщиной она сблизилась? Похоже, ее подруга знатного рода, если живет в раззолоченном чертоге. Кто это может быть? И как понимать выражение «Лев в ней победил Единорога»? Лев – власть и могущество… Победила жажда власти…
Ольшевский ощущал изнеможение, какое-то тяжкое умственное истощение, и вечером отправился к доктору на чай. Тот развеселился, угощал гостя печеньем из ржаной муки, донимал вопросами.
– Как продвигается ваш труд, милейший? Что германские саги, интереснее наших сказок? По-моему, все сказки произрастают из трех корней: любовь, рыцарская доблесть и борьба со злом. Я прав? А зло неистребимо, вот в чем фокус! Вы рубите ему голову, а вместо нее вырастают три новых, клыкастых и огнедышащих!
За окнами раздавались одиночные выстрелы. Варгушев встал, задернул шторы и задорно поглядел на молодого человека.
– Вот они, там, на улицах… тоже борются со злом. Полагаете, это кончится чем-нибудь хорошим?
Он хотел вызвать Ольшевского на спор, но тому не хотелось обсуждать ни германские саги, ни тем более уличные события.
– Верите ли вы в магнетизм? В мысленное внушение? – брякнул он.
Доктор кашлянул. Вопрос удивил его.
– Магнетизм? Бред переутомленного мозга!
* * *
Наше время
Зинаида Петровна ждала Астру у станции метро «Семеновская». Моросил мелкий дождик. Сквозь серую мглу проступали дома и пожелтевшие листья деревьев.
– Здравствуйте, – нахмурилась пенсионерка. – Я решила отказаться от дополнительной работы. Здоровье не позволяет, а подводить я не привыкла.
– Жаль… Ну, вам виднее.
– А вы не собираетесь ничего заказывать на нашей фирме! И работу мне предложили неспроста…
– Ваша правда, – кивнула Астра. – Я – страховой агент. Собираю сведения о благонадежности клиентов. Ваш директор хочет оформить страховой полис…
– От меня вам какой прок?
– Хочу кое о чем спросить.
Зинаида Петровна продемонстрировала деловую хватку и сразу взяла быка за рога:
– За информацию деньги положены?
– Конечно! У нас существует специальная статья расходов… – С этими словами Астра достала из сумочки несколько купюр. – Вот, возьмите. И вам польза, и мне. Внуку подарок купите…
– Только я ничего особенного не знаю, – предупредила пожилая дама, пряча деньги.
– А ничего особенного и не надо…
Они разговорились. Сначала о внуке Зинаиды Петровны, потом незаметно перешли на тему корпоративных вечеринок.
– Я не могу задерживаться, – жаловалась уборщица. – А после праздника всегда приходится убирать мусор и мыть посуду. Это тоже входит в мои обязанности.
– Часто у вас устраивают посиделки?
– Почти каждый месяц. То день рождения у кого-то, то удачную сделку обмывают, то еще что-нибудь придумают… – Она махнула рукой. – Маята одна! И ведь не откажешься, не возмутишься. Уволят, и вся недолга. В моем возрасте потерять место – раз плюнуть. Попробуй потом куда-нибудь устроиться! Пенсионеров берут неохотно. Мы и болеем чаще, и силы уже не те…
Астра сочувственно поддакивала.
– Я слышала, ваша фирма недавно юбилей отмечала?
– Да… пять лет. Владислав Алексеич решил представление устроить. Он это любит. Иногда сам переодевается и всякие смешные сценки разыгрывает. Ему не бизнесом заниматься надо, а в кино идти… или на эстраду. Он бы не хуже знаменитых юмористов выступал. Талант у него людей смешить!
– Кстати, как ему отдыхается на островах?
– Хорошо. Доволен. Вчера звонил секретарше, справлялся, как у нас идут дела. Привет всем передавал, обещал сувениры привезти. Добрый человек наш Владислав Алексеич, только в семейной жизни невезучий. Жена ему попалась – пила-пилой! И грызет его, и попрекает, и скандалы закатывает. Это все от ревности, ей-богу! Я ревнивых женщин не понимаю… Зачем собственному мужу нервы трепать? Они, чай, не железные!
– Так он, наверное, повод ей дает.
– Ничего подобного! – горячо возразила уборщица. – Просто Владислав Алексеич – симпатичный мужчина, и вежливый… воспитанный, юморной. Он шутит, а она все в штыки принимает! И кто ей докладывает, ума не приложу?! От сплетен никакого толку – один вред. Я бы сплетницам языки отрезала!
– Зачем же так жестоко? – улыбнулась Астра.
– Они другого не заслуживают.
– Дыму-то без огня не бывает…
Пенсионерка быстро глянула на нее и отвернулась, спряталась под зонтиком. Дождь пустился сильнее. В лужах плавали кленовые листья.
