Астра боролась с вспыхнувшей ревностью. Отвратительное ощущение! Притязания на чью-либо свободу ничем нельзя оправдать. Особенно любовью…
«Люблю ли я его? – думала она, глядя на сидящего перед ней мужчину. – Иногда мне кажется, что да. Иногда меня захлестывает тоска, которую он не может утолить. Бывает ли вообще безоблачное счастье? Или это химера, приводящая в смятение душу?»
– …фактически Калмыков привел меня к Долгушиной, – донеслось до нее. – Теперь мы должны выяснить, чье тело обнаружено на пожарище. По-моему, тебе стоит позвонить Борисову.
– Какое тело?
– Да ты меня не слушаешь! – возмутился он.
– Я слушаю… Впрочем, прости. Какой пожар? Где?
– Калмыков свихнулся и убил свою любовницу… в припадке страсти или ярости, – повторил Матвей. – Лариса давно говорила мне, что он склонен к насилию во время секса. Это его возбуждает. Он употребляет стимуляторы, прибегает к извращенным ласкам. Думаю, он не совладал с собой, а когда очнулся и сообразил, что натворил, – решил поджечь дом и уничтожить все следы своего преступления.
– То есть… дом, где они встречались с любовницей, сгорел?
– А о чем, по-твоему, я здесь толкую? Вчера вечером я видел, как Калмыков привез Долгушину в Ласкино, а ночью в доме, где они остановились, начался пожар. Это наверняка поджог! К утру остались одни головешки и обугленное тело, предположительно женское…
– Ты считаешь, это Долгушина?
– А кто же еще? Калмыков-то жив…
– Ты видел, как она входила в дом?
– Я видел, как она садилась в машину Калмыкова…
– Где это было?
– На Преображенке… Не люблю улицы рядом с кладбищем. Ужасно уныло и мрачно. Кстати, они с Мариной – соседки.
– Постой, – удивилась Астра. – Ты ничего не путаешь?
– Конечно, нет! Я еще вспомнил секретаршу из «Маркона», подумал, уж не она ли и есть любовница Калмыкова?
– То была улица Преображенский Вал?
– Ну да.
– Ничего подобного! Долгушина дала мне другой адрес. Улица Стромынка, дом… Подожди, тут закралась ошибка. Долгушина живет на Стромынке, а не на… Разве ты знаешь ее в лицо?
– Нет. Откуда? Ты с ней разговаривала, а не я.
– Тогда с чего ты взял, что в машину Калмыкова садилась именно она? Как она выглядела?
– Стройная, в длинном темном плаще… в шляпе с полями…
– Значит, ты ее не видел! – отрезала Астра. – Это могла быть любая другая женщина.
– Но дом-то снимала Долгушина. Так мне сказал хозяин, Александр Топорков. Ему нет смысла лгать.
– Ты не допускаешь, что Калмыков приехал в Ласкино с сообщницей и они вместе убили Долгушину? Или Калмыков с Долгушиной убили ту, другую? Вдруг, это та самая Донна Луна? Кто-то обманул тебя, Карелин, и втянул в опасную игру. Я даже догадываюсь, кто. Теперь ты очевидец убийства. А то и соучастник!
– Это уж слишком. Меня там никто не видел… и мотива у меня нет…
– Вот ты уже и оправдываешься! – торжествующе улыбнулась Астра. – Заметь, кто-то мог заснять, как ты крутишься у дома, который той же ночью загорелся!
Он вспомнил, что сам фотографировал машину Калмыкова, захватывая в кадр и часть избушки, и ему стало не по себе.
– Зачем Ларисе меня подставлять?
– Женщины мстительны. Она не простила тебе измены. Надеялась на твое возвращение, а когда убедилась, что надежды больше нет, решила тебя наказать.
Он готов был согласиться с ее доводами, но только на мгновение. Нет, Лариса не так умна, она не умеет просчитывать все ходы наперед. Ее захлестывают амбиции, а это вредит рассудку.
– Значит, Долгушина сочинила свою историю неспроста, – добавила Астра. – Она сплела хитрую паутину, в которой мы оба завязли!
– Нечего строить пустые предположения. Так мы еще сильнее запутаемся. Надо ехать к Калмыкову и серьезно говорить с ним.
– Он пошлет нас подальше.
– Не пошлет. У меня кое-что есть для этого разговора. Снимки, которые заставят его раскрыть карты.
Глава 19
Красный «Мерседес» стоял в подземном гараже, грязный, с налипшей кое-где на колесах травой. Лариса осторожно присела, разглядывая эту траву. Мозги у Калмыкова явно набекрень, раз он даже машину забыл помыть.
– Где его носило?
Муж лжет, это ясно как день. Ночевал он не в офисе, а у своей подружки. Вряд ли та живет в городе, скорее где-нибудь в Подмосковье. На асфальте трава не растет…
– Угу, – подтвердила догадку Лариса, поднялась и открыла багажник.
Содержимое заставило ее присвистнуть, хотя свистеть она едва умела – по-детски, глухо и сипло. В багажнике валялись странные предметы: моток крепкой веревки, топорик, фонарь… набор дополняли спортивный костюм огромного размера, кроссовки и шапочка, а также какой-то узел с вещами.
В первую очередь Лариса осмотрела топорик, нет ли на нем следов крови. Крови не было. Впрочем, топорик легко вытереть… Веревка тоже была чистой, как будто ею не пользовались. Кроссовки, похоже, никто не надевал…
– Тьфу ты… – обескуражено прошептала она. – Сорок третий размер, как у Калмыкова. И костюмчик его…
Лариса боязливо потянулась к узлу. Вдруг, там окровавленная одежда… или, не дай бог, части тела?
– Тогда бы здесь натекла лужа крови…
С этими словами она развязала старое покрывало, которое Калмыков на всякий случай возил с собой: завернуть что-нибудь, подстелить… Внутри оказалась смятая одежда – черное пальто, брюки и туфли. Кажется, в них муж вчера утром уходил на работу.
Лариса тщательно обшарила карманы пальто – носовой платок, мятная жвачка, обезболивающие таблетки… все. На рукавах затяжки… застрявшая колючка…
– Что за ерунда?..
Брюки внизу замызганы, как будто Калмыков пешком пробирался по каким-то зарослям. На туфли вообще смотреть страшно… Неудивительно, что он переоделся в новое. Но почему он связал грязное в узел и оставил в багажнике? И где он менял одежду? Не иначе как здесь же, в гараже… Небось, собирается узел выбросить. Неслыханно!
Она взглянула на резиновый коврик, куда водитель ставит ноги, – та же грязь, трава. Грязь успела засохнуть.
– Черт!
Лариса опустилась на сиденье «Мерседеса», унимая сердцебиение, и задумалась. Испачканные вещи, веревка и особенно топорик привели ее в ужас. Картинки, одна страшнее другой, замелькали в ее сознании. Калмыков привозит свою любовницу в лес, убивает, роет яму, закапывает в лесу труп… Или нет, не закапывает… с его весом и одышкой это вряд ли возможно… прячет в каких-нибудь зарослях, присыпает землей, палыми листьями, еловыми ветками…
