Он отвел глаза, и Матвей вспомнил слова Ларисы: «Калмыков не способен к сексу! Абсолютно!»
– После того как вы отказались спускаться в подземелье, Долгушина перестала настаивать?
– Какое подземелье? Где оно? Я не мог отделаться от мысли, что меня водят за нос. Все эти байки про овраг и… – толстяк сердито махнул рукой. – Я ходил с ней по этому оврагу… там сам черт ногу сломит! Местами все заросло, местами земля обсыпалась… на дне протекает ручей… Я еле выбрался наверх! Еле отдышался! Сердце стучало в ребра, как сумасшедшее… Такой экстрим – не для меня! Возраст, лишний вес, болезни… Ей стоило выбрать кого-нибудь помоложе и пошустрее!
– Значит, именно поэтому она сняла дом в Ласкине, – утвердительно произнес Матвей. – Из-за туннеля? Почему вы сразу не сказали?
Калмыков смутился.
– Мне было неловко… ей-богу! Клянусь, я говорю правду. Если жена узнает, она меня поедом съест. Я все-таки привез эти долбаные веревки! Привез, да! Чтобы Алевтина успокоилась… Я прекрасно знал, никуда мы не полезем… и веревки не понадобятся! Мне стало интересно, как она выкрутится.
– И как же?
– Она сказала, что погода, видите ли, плохая… идет дождь, земля скользкая… Надо, мол, подождать, может быть, завтра подсохнет. Я намекнул, что в туннель дождь не просачивается… Она вспылила. Я пристал к ней с вопросом: в чем здесь фишка? Зачем она дурачит меня?
Когда Калмыков опять начинал нервничать, он переходил от витиеватостей и красивостей к коротким фразам и новомодным жаргонным словечкам. Поэт уступал место дельцу, вальяжный барин – современному горожанину.
– Что она вам ответила?
– Возмутилась… обвинила меня во всех грехах… Перешла в наступление! Чисто женский приемчик. Моя супруга поступает так же, когда ей нечем крыть.
– Вы из-за этого поссорились?
– Алевтина меня вынудила… Признаюсь, я был излишне резок. Я сожалею…
– Вы убили ее?
– Перестаньте корчить из себя следователя! – надул щеки толстяк. – Ничего подобного в принципе не могло произойти! Я не псих, чтобы из-за какой-то ерунды поднять руку на человека… на женщину… Я даже не ударил Алевтину! Да, я бываю неуравновешен… нервишки шалят… но не до такой же степени!
– Кто же тогда поджег дом?
– Не я… Меня будто громом поразило, когда я вернулся и увидел то, что осталось после пожара!
Первый шок прошел, и Калмыков вновь обретал уверенность в себе. Ему в голову пришла здравая мысль, которую он и высказал:
– Если вы следили за мной, то должны были бы видеть, как я вышел, сел в машину и уехал, а дом остался в целости и сохранности.
– Я не собирался всю ночь провести в кустах малины и кормить мошкару, – сказал Матвей. – В мою задачу входило сделать фотографии, то бишь добыть доказательства вашего пребывания в Ласкине.
– Заметьте, я не спрашиваю, зачем они вам понадобились!
– А я не обязан перед вами отчитываться.
– Когда я уходил, Алевтина была жива. А потом возле дома остались вы, ее бывший поклонник, ревнивый и жестокий!
– Я не видел, когда вы уходили. Могу заявить, что после того, как дом охватило пламя.
– Это будет лжесвидетельство!
Калмыков неожиданно перехватил у Матвея инициативу. Его глазки недобро поблескивали из-под набрякших век.
У Матвея крутился на языке вопрос о продаже его доли в «Гвалесе», но он решил не впутывать Аврамова раньше времени.
– Ваши фотографии – против моих слов! Баш на баш! – усмехнулся толстяк. – Да, мой «мерс» стоял недалеко от избушки. До пожара! На снимке нет никакого огня. Я уехал, в отличие от вас. Как вы докажете, что это не вы ее убили и не подожгли дом?
«Ему палец в рот не клади! – подумал Матвей, раздвигая губы в беззаботной улыбке. – Отхватит и не моргнет! Настоящая акула…»
– У меня алиби, – парировал он. – Железное. А вот вы не можете похвастаться тем же!
Калмыков насупился и промолчал. Он не знал, блефует посетитель или говорит правду. Но от развития этой темы он все же воздержался.
– А Глаз Единорога – это что такое? – вдруг вспомнил Матвей.
Показалось, толстяк на миг замешкался, прежде чем выпалить:
– Разве я говорил про Глаз?
– Ну не я же?
– В самом деле… Какая-то магическая штуковина, из причиндалов, приложений к Черной книге…
– Можно поточнее?
– Я сам не в курсе… Глаз да и Глаз! Я Алевтину не расспрашивал. Какая разница? Ни книги, ни Глаза не существует… Это все фантазии впечатлительных барышень. А мы с вами – трезвые благоразумные мужчины…
– Значит, Марину Грибову вы тоже не видели. И слыхом про нее не слыхивали.
– Какая Грибова?!
Еще секунда, и Калмыков разразился бы ругательствами. Он чудом сохранил самообладание…
Глава 22
В обеденный перерыв Астра опять встретилась с Борисовым. Тот неважно выглядел: бледный, под глазами мешки.
– Вам бы отдохнуть не помешало, Николай Семенович.
– Зимой и отдохну. Уеду на дачу, буду печку топить, в бане париться… и ни о чем не думать. Хорошо жить без мыслей!
– Хорошо, – согласилась она. – Только не получается.
Они прогуливались по Ботаническому саду. Солнце косо освещало аллею, в глубине между деревьями лежали зеленые тени.
– Благодаря вам хоть воздухом подышу, – сказал Борисов. – А то мотаюсь, бегаю… некогда красотой полюбоваться. Так и свалюсь когда-нибудь на бегу…
Он явно был не в духе. Приболел или неприятности в семье. Астра не лезла с вопросами. Захочет – сам расскажет.
– Узнал я о вашем пожаре в Ласкине… – хмуро начал он. – Еще один труп, Астра Юрьевна. По предварительному заключению, в доме сгорела женщина лет тридцати… Эксперты считают, что она много выпила, закурила… возможно, уснула, обронила окурок, ну и сами понимаете… строение деревянное, занялось быстро. Есть одна странность – пламя слишком стремительно охватило дом. А ведь это вам не сухое жаркое лето: шел дождик, да и бревна, из которых сложено здание, были пропитаны специальным составом. Хозяин показал. Он сам строитель, делал все по правилам. Так что не исключается поджог. Но пока это только версия. Личность погибшей установлена со слов того же хозяина. Он сдавал дом некой Алевтине Долгушиной…
– Естественно, полиция сочла, что сгорела именно Долгушина.
– А кто же еще? Она работала в Москве, приезжала изредка, чтобы побыть на природе, расслабиться… Кстати, местные ее почти не видели. Домик стоит на краю деревни, там дикий сад разросся, место глухое. Кто-то из деревенских говорил, что иногда дамочка приезжала на такси, а иногда ее подвозила красная машина. К сожалению, ни марки, ни номеров очевидцы назвать не смогли. Искать бесполезно. Сколько в Москве красных машин! Вот и все…
