– Нет-нет… зачем же сразу журналистов? – окончательно смешался Трошин. – Я не отказываю вам… но какого рода помощь от меня требуется?
– Где Жербилин?
– В отпуске… на время ремонта он уехал отдыхать… в Турцию. Летом там жара немилосердная, а сейчас более-менее терпимо. Я остался вместо него, занимаюсь хозяйственными вопросами. В школе объявлены временные каникулы.
– Как давно вы работаете с Жербилиным?
– С момента основания школы…
– Мы ведем частное расследование, – сказал Матвей. – И обещаем полную конфиденциальность. В случае же вашего отказа…
– Я понял, понял, – кивнул Трошин, опуская глаза. – Нам ни к чему неприятности. И без того хватает всяких доброхотов, которые норовят опорочить имя профессора Жербилина. Что вас интересует?
Астра достала из сумочки фотографию и протянула доктору:
– Убита женщина… одна из тех, что на снимке.
Он нервно поправил очки, разглядывая улыбающиеся лица Марины и Долгушиной.
– Вы кого-нибудь узнаете?
– Я не уверен…
Трошин, вопреки доктрине представляемой им школы, совершенно не умел управлять не то что сознанием, а даже своими эмоциями. Он, несомненно, узнал по крайней мере одну из женщин, и недоумение, смешанное со страхом, тут же отразилось на его физиономии.
Гости в гнетущей тишине молча ждали ответа, и он вынужденно признал:
– Вот эта, пожалуй… черненькая… Она посещала наши занятия. А что случилось?
– Долго посещала?
– Мы не ведем строгого учета… – взял себя в руки Трошин. – Каждый семинар оплачивается заблаговременно, а за посещением мы не следим. Люди ходят на занятия, как у кого получается… Кто-то не пропускает ни дня; кто-то, наоборот, устанавливает для себя свободный график; кто-то бросает школу… Но денег мы не возвращаем, таково наше правило.
– Вы помните имя и фамилию этой женщины?
Доктор потирал высокий лоб, мучительно отыскивая в памяти нужные сведения. Мимо него прошло столько разных лиц, поди упомни всех!
– Долгова, кажется…
– Может, Долгушина?
– Да-да, – просиял он. – Точно, Долгушина! Она демонстрировала некоторое умение… профессор ее хвалил… Способная барышня. Только…
– Что?
– Ну… она почему-то перестала посещать занятия. Наверное, не смогла совмещать их с работой…
– У нее были друзья в вашей школе? Она с кем-нибудь сошлась близко?
– Н-нет… не припоминаю…
– Больше вам нечего добавить?
Трошин с сожалением покачал головой:
– Я бы рад посодействовать, но… Хотя постойте! Однажды я как-то встретил ее в городе… случайно. Стоял на остановке, ждал троллейбус, и тут – она… Мы поздоровались. Я спросил, почему она не приходит на семинары. Долгушина объяснила, что нашла другого наставника, ей больше подходит индивидуальное обучение. Групповые занятия, мол, непродуктивны. С этим можно поспорить, но я не стал. Тут подъехала машина, она в нее села, помахала мне рукой – и уехала.
– Красный «Мерседес»? Внедорожник?
– Нет… насчет марки я затрудняюсь сказать, но цвет точно был другой… темный.
– Синий? Черный?
– Графитовый… И на лобовом стекле странный талисман… что-то наподобие красного льва… Я еще удивился! Красный лев…
– Вы хорошо его разглядели?
– У меня сильные очки, – объяснил Трошин. – Я почему-то решил, что в машине был новый учитель этой барышни… Так, вдруг пришло в голову. Больно взгляд у него цепкий, с определенным посылом… Я в этом разбираюсь!
– Может, вы номера машины запомнили?
– Нет, простите, ни номеров, ни лица водителя толком не разглядел… Все внимание приковал этот взгляд! Я его прямо кожей ощутил, каждой клеткой тела. Всегда считал себя устойчивым к постороннему воздействию, а тут… Наверное, я был не в лучшей физической форме – уставший, невыспавшийся… мы с профессором Жербилиным тогда готовили к публикации нашу совместную книгу и… в общем, я переутомился. Поэтому и поддался…
– Люди по-разному реагируют на гипноз? – спросила Астра.
– Конечно! Разброс реакции довольно велик… одних почти не задевают посылы суггестора,
[29] а другие, наоборот, весьма отзывчивы на любой вид внушения. Тут все зависит от индивидуальных свойств психики, от подсознания… Я не хочу нагружать вас специальной терминологией, объясняю популярно. Так что уж не обессудьте…
– Спасибо, – с изрядной долей сарказма поблагодарил Матвей. – А вот этого парня помните?
На фотографии, сделанной перед тем, как Борисов увез администратора ночного клуба в больницу, последний выглядел плачевно: безжизненное лицо с закрытыми глазами. Не удивительно, что Трошин принял его за покойника.
– Его убили?!
– Нет, он спит.
– Спит? Странно… – пробормотал доктор, поправляя очки. – Да, этот молодой человек ходил в нашу школу. Колесов, кажется. Очень прилежно изучал теорию, охотно практиковался… Однако мы с профессором порекомендовали ему отказаться от занятий.
– Почему?
– Видите ли… у него оказалась чрезмерно сильная внушаемость. Он засыпал во время семинаров, и его с трудом удавалось добудиться. Мы с профессором сочли такую наклонность опасной для психического здоровья. Парень был страшно недоволен, можно сказать, даже возмущен нашим решением. Но мы с Жербилиным остались непреклонными. Ему пришлось покинуть школу.
– А как насчет его способности воздействовать на других?
– Знаете, у него получалось иногда! Этакие редкие всплески активности! Вообще чрезвычайно интересный тип…
– Он посещал занятия одновременно с Долгушиной?
Доктор задумчиво барабанил пальцами по столу. Он относился к хорошим теоретикам, но негодным практикам. Жербилин, вероятно, использовал его на подхвате, – по части различных организационных вопросов и по хозяйственной части. Но зато память у Трошина была отменная.
– По-моему, нет… Она обучалась чуть позже, когда этого парня у нас уже не было.
– Скажите, имея специальные навыки, можно определить, насколько легко или насколько тяжело человек поддается внушению?
– Разумеется, можно. Есть ряд признаков, по которым судят о той или иной степени внушаемости… Вот с вами, к примеру, придется изрядно попотеть, – сказал он Матвею. – И ваша дама тоже из таких, неподдающихся… Я удовлетворил ваше любопытство?
– Вполне.
Астра с интересом рассматривала на стенах портреты знаменитых гипнотизеров во главе с легендарным Мессингом.
