Вивиан сглотнула – как будто от волнения – и подошла ближе.
– Видите ли… я хочу кое-что продать. Мне сказали, вы никого не обманываете.
Его лицо оставалось каменным.
– Хорошая цена за хорошие вещи.
– Они как раз такие, – поспешила заверить его Вивиан. – Мой муж… то есть покойный муж… – Опустив голову, словно ей было не по себе от робости или горя, она стала расстегивать ридикюль. – После него остались кое-какие вещи, очень хорошие.
– Давайте посмотрим.
Скупщик в ожидании положил руки на стойку, а Вивиан медленно вытащила карманные часы любителя поесть луку. Мистер Бердок бесстрастно осмотрел их и без всякого выражения произнес:
– Так себе вещица, но пойдет.
Вивиан покраснела, но вовсе не от стыда, а от злости: часы отличные, и он знает это. Пусть только попробует ее надуть!
Девушка достала булавку с жемчужиной.
– А это?
Бердок поднес ее к свету и зевнул.
– Жемчужина настоящая?
– Конечно!
Он покривился, но спорить не стал и положил булавку на стойку. Вивиан точно знала, что это ценная вещь.
– Еще что-нибудь есть?
Вивиан закусила губу, словно в нерешительности:
– Да. То есть нет… Сейчас гляну.
Изобразив смятение, да так что дрожали пальцы, она опять залезла в ридикюль и вынула печатку. Даже судя по весу, за нее можно получить хорошие деньги, не говоря уж о блеске.
– Его кольцо, – едва слышно произнесла Вивиан, но не положила вещь к остальным, а держала в руке.
Ростовщик взглянул на печатку, и в его глазах наконец блеснул интерес. Он протянул руку, и Вивиан, быстро моргая, словно глаза застилали слезы, отдала ему драгоценность. Мистер Бердок внимательно осмотрел ее, взвесил в ладони, а потом, пристально взглянув на посетительницу, спросил:
– Семейная реликвия?
– Да. Муж был последним мужчиной в роду. А теперь кому оно? Сына не оставил… – Она запнулась и, изобразив великую скорбь, опустила голову.
– Что ж, вещь хорошая. Даже очень. И стоит немало.
Всего за пару секунд его настроение в корне изменилось, и девушка решила позволить себе робкую улыбку.
– Правда? Вы не представляете, как приятно осознавать, что мой дорогой Чарлз может хоть как-то обо мне позаботиться.
– Оставил вас без денег, да? – предположил Бердок, буравя ее взглядом.
– Уверена, вам такое слышать не впервой, – со вздохом проговорила девушка. – Эти вещи – все, что от него осталось. О, сэр, вы ведь не обманете бедную вдову, после того как обнадежили?…
Что-то похожее на улыбку появилось на лице скупщика, когда он посмотрел в ее полные слез глаза.
– Тадеуш Бердок никогда не обманывает. Мой девиз – хорошие деньги за хорошие вещи.
Когда он назвал сумму, Вивиан едва сдержала возглас: это вовсе не шутка, о таких деньгах она даже мечтать не осмеливалась. Флинн сразу заткнется и перестанет обвинять Саймона во всех смертных грехах.
Если взять из этой суммы их долю и сложить с тем, что уже удалось скопить, то, возможно, она сумеет пристроить Саймона в какое-нибудь приличное место, хотя бы учеником. А потом можно подумать и о себе: уйти из шайки, купить маленький домик в тихом месте, развести цветы и жимолость и обязательно купить кота.
Усилием воли она вернулась в реальность: не стоит витать в облаках – дело еще не закончено.
– Сэр, сумма меня вполне устраивает, – сказала Вивиан взволнованно.
– Я так и думал. – Ростовщик положил печатку. – Но, к сожалению, сегодня у меня такой нет. Вот если бы вы пришли завтра… Тогда и получите все сполна.
Вивиан расстроилась, но совсем чуть-чуть – сама мысль о куче денег, что получит, ее грела.
– Хорошо, я приду. А что насчет остальных вещей?
Мистер Бердок еще раз окинул их взглядом и сказал:
– Да, они действительно дороже, чем мне показалось сначала. Пожалуй, я куплю все, но только завтра. Вы не против?
Конечно, Вивиан согласилась: за такую-то цену!
– Значит, до завтра, мистер Бердок, – положив драгоценности в сумочку, попрощалась она ангельским голоском.
– Буду ждать вас с нетерпением.
– Да, я обязательно приду. Рано утром. Спасибо вам.
Скупщик кивнул, и Вивиан вышла, крепко сжимая ридикюль и едва сдерживая радостную дрожь.
Изо всех сил она старалась идти по улице как можно спокойнее, чтобы не привлекать к себе внимания. Как же она боялась, что продать печатку не получится.
В ломбардах Сент-Джайлса никогда лишних вопросов не задавали, но уж слишком эта вещь дорогая и редкая. Она уж думала, что ей придется искать кого-то, чтобы расплавить ее, а потом продать как кусок золота. И тут такая удача! И плевать, что завтра опять придется тащиться ни свет ни заря в Лондон!
Вивиан шагала по грязным улицам, и перед глазами у нее одна за другой вставали картины счастливого будущего.
Записку доставили перед ужином. После тяжелого длинного дня Дэвид наконец сдался: головная боль не утихала ни на минуту – лишь то слабела, то усиливалась. Все, что запланировал, он сделал, и очень этим гордился, но сейчас на мозг давило с такой силой, что тот был готов взорваться от боли. Дэвид лежал на диване в маленькой гостиной, положив подушку на лицо, когда прозвенел дверной колокольчик. Через несколько секунд перезвон повторился, и Дэвид, откинув подушку, раздраженно крикнул:
– Беннет!
Наконец в холле послышались шаркающие шаги, затем звук открывшейся и закрывшейся двери, следом – стук и голос слуги:
– Вам послание, сэр.
Дэвид крякнул от досады, но раз звонок его потревожил, решил все же прочитать записку и кое-как сел. Вскрыв конверт, который ему протянул Беннет, превозмогая головокружение, он уставился на буквы, которые не сразу сложились в слова. Когда до него дошел наконец смысл написанного, Дэвид сразу пришел в отличное расположение духа: «Приходите завтра утром пораньше и увидите вашего вора. Бердок».
– Что ж, прекрасно! – буркнул себе под нос Дэвид.
Наконец-то его темное прошлое пригодилось. Приехав в Лондон, он первым делом посетил всех ростовщиков и скупщиков краденого, которых знал. А знал он всех, и благодаря своей прошлой любви к азартным играм они были не прочь продолжить сотрудничество. На сей раз вместо серебра или часов Дэвид предложил вознаграждение: двадцать фунтов за золотую печатку Маркуса и вдвое больше за содействие в поимке вора. Тадеуш Бердок был хорошо знаком с Дэвидом: однажды дал ему денег под залог гончей и даже продлил срок выплаты. Похоже, сегодня кто-то из грабителей принес ему печатку.
– Дай Бог тебе здоровья, Бердок! – проговорил Дэвид.
