– Денежного стандарта?
Адамс быстро сообразил, что новый хозяин мало в этом понимает, и объяснил, в чем дело. Избиратели требовали, чтобы банки восстановили свободный обмен банкнот на золото, отмененный во время Наполеоновских войн.
– Но у меня нет голоса в парламенте, – сказал Дэвид. – Я не могу проголосовать «за».
– Герцог отдал свои полномочия его светлости графу Роксбери, – пояснил Адамс почтительным тоном. – Лорд Роксбери хочет знать, как распорядиться его голосом.
Сначала Дэвид решил, что надо голосовать «за», чтобы упорядочить выпуск бумажных денег: ему нравился вес настоящих монет в кошельке, но, возможно, он ошибался – вдруг все тут же кинутся менять банкноты на золото и опустошат банки? Маркус ничего не говорил по этому поводу, так откуда ему знать, как проголосовать? Написать Роксбери, чтобы поступал так, как считает нужным? Но ведь если он ошибется, то последствия могут быть непредсказуемы.
Дэвид вздохнул и мрачно проговорил:
– Адамс, ты когда-нибудь чувствовал себя полным болваном, который что ни делает, постоянно ошибается?
– Сэр, это чувство со мной всегда! – с жаром признался помощник.
Дэвид хмыкнул и хмуро улыбнулся:
– Думаю, это неизбежно, если работать с моим братом.
Адамс покраснел, потом побледнел и воскликнул:
– О нет, сэр! Вы меня не так поняли. Я не хотел сказать ничего плохого про герцога, это образцовый руководитель и рачительный хозяин…
– Ты и правда так думаешь? – перебил его Дэвид. – Да мой братец требовательный как черт!
– Э-э-э… – Адамс выглядел таким испуганным, будто встретил в джунглях тигра. – Да, милорд, но его светлость всегда поступает справедливо. Я стараюсь у него учиться, пока меня не уволили.
– А ты ждешь увольнения? – удивился Дэвид.
Секретарь покраснел, отчего теперь казался совсем юным.
– О да, сэр, жду, жду каждый день. Я вижу, как его раздражают мои ошибки. Он бы никогда меня не нанял, если бы его не попросил об этом мой дядя, мистер Коул, наверняка много чего присочинив о моих способностях.
Секретарь замолчал, а совсем погрустнев, Дэвид скрестил руки на груди, покрутил головой, разминая затекшие мышцы шеи, и заметил:
– Слава богу, брат тебя не уволил, иначе я бы совсем пропал. Похоже, нас уволят вместе.
– О нет, сэр! – воскликнул секретарь. – Вы прекрасно справляетесь с делами, его светлости не в чем вас упрекнуть, а вот я делаю одну ошибку за другой. И знаю, что он мной очень недоволен.
– Разве? – рассмеялся Дэвид. – Мне кажется, ты просто не видел Маркуса по-настоящему недовольным.
Адамс открыл было рот, пытаясь возразить, но передумал – видимо, понял, что ответить на это нечего. Дэвид опять вздохнул и взглянул на бумагу перед собой.
– Не представляю, что ответить Роксбери. – Ладно. Займусь этим позже.
Дэвид поднялся.
– Пожалуй, на сегодня хватит. Пора по домам. До завтра.
– Да, милорд. – Адамс поклонился, и Дэвид пошел к двери.
В коридоре его уже ждал Харпер.
– Слугам полагается дополнительный выходной, когда семья в отъезде? – спросил у него Дэвид.
– Да, – ответил дворецкий. – Его светлость всегда дает такое распоряжение, если уезжает.
– Как часто это бывает? – уточнил Дэвид, надевая шляпу.
– Довольно редко, поскольку хозяин очень много работает, – подумав, сказал Харпер.
– Я так и думал. Брату надо больше отдыхать. Хорошего вечера.
– И вам тоже, милорд. – Дворецкий поклонился, лакей открыл дверь, и Дэвид вышел на улицу.
Было еще совсем светло. Надев перчатки, Дэвид с наслаждением вдохнул свежий воздух. Хватит уже переживать о законопроектах, поставках и проблемах с канализацией. Он свободен, по крайне мере на этот вечер, и сегодня попробует уговорить миссис Грей открыть наконец свои пухлые губы и сказать ему пару слов.
Нога сегодня болела гораздо меньше, и Дэвид пошел домой пешком. Может, доктор и прав: нужно больше времени, чтобы окончательно выздороветь. С легким сердцем он поднялся по ступенькам и вошел в холл, где его уже ждал Беннет:
– Беннет, у нас есть шоколад? – с ходу ошарашил дворецкого Дэвид.
– Шоколад? Вот уж не знаю… Мне посмотреть?
– Да. И если нет, то нужно достать.
– Да, сэр.
Дворецкий ушел, а Дэвид направился по лестнице вверх, улыбаясь от предвкушения: вечер обещал быть интересным. Сменив в спальне сюртук на домашний халат, он направился навестить свою пленницу.
За то короткое время, что он переодевался, Беннет успел собрать для девушки два подноса. Они стояли у двери, сам преданный слуга ждал его рядом, а когда Дэвид поднял крышку, сказал:
– Я нашел шоколад.
На одном подносе был сервирован ужин, и от него так пахло, что у Дэвида сразу заурчало в желудке. На втором стоял серебряный кувшинчик со сливками, чайник с горячей водой, пара маленьких чашек и большая плитка шоколада.
– Прекрасно! – похвалил слугу Дэвид, открыл ключом дверь, и Беннет внес в комнату поднос с ужином.
Вид у него был, как всегда, невозмутимый – похоже, он с полным спокойствием относился к странной гостье у них в доме. Когда дворецкий вернулся в коридор, в комнату зашел Дэвид и поставил свой поднос на каминную полку.
Пленница стояла в дальнем углу, словно желала быть от него как можно дальше, и переводила взгляд с одного подноса на другой, но лицо ее оставалось непроницаемым.
– Ужин, мадам, – с улыбкой сказал Дэвид. – И кое-что еще.
Вивиан с тревогой наблюдала за своим мучителем. Что он задумал? Вот он снял крышку с одного из подносов, и ее взору предстал блестящий – наверняка серебряный – кувшин, за который в любом ломбарде Лондона дали бы гинею.
– Прошу.
Он повернулся к ней спиной, налил из чайника в кувшин воды и опустил туда же кусок чего-то темного.
Вивиан заметила на его лице довольную улыбку. Подумав, он добавил в кувшин еще кусок темного вещества, закрыл его и принялся смешивать содержимое ручкой, которая проходила через отверстие в крышке. Чудесный, волнующий аромат распространился по комнате, и девушка поняла – в кувшине шоколад.
Ужин сразу отошел на второй план. Вивиан вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит на каминной полке. Хозяин дома со спокойным видом вращал ручку кувшина между ладонями. Потом, закончив смешивать, он наполнил одну маленькую чашку горячей коричневой жидкостью и поставил на стол. Аромат был такой, что у Вивиан вырвался судорожный вздох.
– Предлагаю мир. – Взгляд его темных глаз был бесхитростным, и это настораживало. – Хочешь шоколада?
