– Ну и жаргон у тебя…
– С волками жить, по-волчьи выть, – рассмеялась Нечаева. – У нас в доме выражений не выбирают. Что отец, что муж! От них и я набралась.
Мысли Веры были хаотичны и неразборчивы. Они крутились вокруг секретарши, больного ребенка, неверного мужа и замыкались на отце. Между ним и дочерью зрел конфликт. Лариса решила, что выяснит все при встрече с приятельницей.
– Давай адреса салонов.
– Погоди минутку… – Вера, видимо, рылась в сумочке, перебирая визитки. – Вот, кажется… Ага, салон «Чара». Еще… салон «Баланше» и «Третий глаз». Записывай. – Она продиктовала Ларисе адреса и назначила встречу в кафе возле своего дома. – В семь вечера. К Ромчику как раз приходит логопед, и я буду свободна полтора часа.
Лариса положила трубку с ощущением, что Вера недоговаривает. Подключиться к ней телепатически получилось только отчасти. Возможно, при личном контакте это окажется проще.
– Ей есть что скрывать, – заключил Ренат, который сидел рядом и все слышал…
* * *
Яна выбросила злополучные пирожные в мусорное ведро. Визит Веры и розыгрыш с ядом привели ее в ужас, но еще больше она расстроилась из-за своей трусости. Будь она храбрее, Вере бы не удалось выведать ее тайну.
«Что со мной будет? – гадала девушка, ворочаясь в постели без сна. – Я все выболтала! И кому? Вере, от которой надо было скрывать это особенно тщательно!»
Утром, едва дождавшись рассвета, она позвонила Милому. Но признаться в своем предательстве так и не смогла. Ходила вокруг да около, намекала, оправдывалась и в конце концов – расплакалась.
– Ты не в духе? – удивился он. – Что за слезы?
– Я не выдерживаю! Слишком много на меня свалилось.
– Возьми себя в руки. Я же с тобой.
– Когда мы встретимся?
– Сегодня я занят. Сама понимаешь, у меня есть обязательства.
– Мне очень страшно…
– Не вижу оснований для беспокойства. К тебе никто не приходил? Из полиции или…
– Нет, нет.
Яна не рассказала ему о Вере, побоялась. Если та что-то предпримет, он сам узнает. Какая будет реакция? Лучше не думать.
– Вот и хорошо. Будь умницей, не подведи меня. Ну все, целую…
«Я не умница! Я тебя уже подвела! – вспыхнуло у Яны в уме. – Я испугалась за свою жизнь и открыла нашу тайну! Я все испортила!»
Ее отношения с Милым начинались по расчету, но переросли в нечто большее. Она оценила его заботу и покровительство. Не хотелось бы упасть перед ним лицом в грязь. Однако это неизбежно произойдет, если Вера… Теперь у нее есть повод для шантажа. Яна сама дала ей в руки оружие против себя.
С этими мыслями она быстренько собралась и поехала в офис, наводить порядок перед возвращением Нечаева. В метро ей несколько раз показалось, что в толпе мелькает длинноволосый блондин. Она вздрагивала и покрывалась испариной. Выбравшись из подземки, Яна припустила бегом.
В приемной она отдышалась, выпила чаю и погрузилась в привычную рутину. Но не отвлеклась от своих опасений. Интересно, Нечаев явится на работу сразу же или отведет себе пару дней на адаптацию после отдыха? Яна предпочла бы второе.
Он ее уволит, когда узнает…
Время до обеда пролетело мгновенно. Уборщица все выдраила до блеска, полила цветы и ушла. Клиентов не было. Яна осталась в конторе одна и решила закрыться изнутри. Иллюзия безопасности! Она опять уселась за компьютер, прислушиваясь к каждому шороху. Чего она боится? Трудно сказать. Всего!
Яна разозлилась на себя и громче застучала по клавишам. Вдруг в холле, который отделял приемную от входной двери, что-то скрипнуло. Секретарша похолодела от ужаса и замерла. В холле был туалет для посетителей и крохотная кладовая, где уборщица держала свой инвентарь. Что, если кто-то прятался в туалете, дожидаясь, когда пожилая женщина уйдет? Теперь у него развязаны руки!
Яна тихо встала, сбросила туфли и на носочках подкралась к двери, ведущей в холл…
Глава 31
В самолете Сказочник ни на минуту не оставлял Нечаева в покое. Его бредовые идеи били фонтаном.
«Убирайся к дьяволу, Карл! – мысленно отмахивался адвокат. – Ты меня достал! Мне подсказали, что ты за птица. Больше я тебя не боюсь!»
Тот замолкал на мгновение и опять принимался за свое:
«Надо было тебе надеть под рубашку пояс шахида. Пусть не настоящий. Представляешь, как бы пассажиры сдрейфили? Ты бы наделал переполоху! Я бы повеселился от души…»
Потом неугомонный блондин брался за Жанну.
«Ты потерял ее, болван! – потешался он над Нечаевым. – Красотка здорово напугалась, когда ты не подхватил ее на тропе. Ты не сможешь реабилитироваться, чтобы ни делал! Она заподозрила, что ты хотел ее смерти. Может, ты и вправду хотел? Признайся! Это так свойственно человеку: желать гибели ближнему своему. Забавно было бы наблюдать, как эта холеная телочка покатится вниз и разобьется о камни! Кровь, мясо, вопли и сопли!.. Обожаю реалити-шоу!»
Нечаев вздрагивал, просыпался и видел слева круглый иллюминатор с грозовыми облаками, а справа в кресле – напряженную и бледную Жанну.
– С кем ты говорил во сне? – спрашивала она.
– Разве я говорил? Тебе послышалось.
Она саркастически усмехалась. Доверие между ними исчезло, и Нечаев не знал, как его восстановить.
Лайнер углубился в грозовой фронт. Стюардесса звонким голоском попросила всех пристегнуться. В тучах полыхали молнии, люди в салоне притихли и замерли в своих креслах. Дети капризничали, какая-то истеричная дама потребовала воды и пакет на случай, если ей станет плохо.
– Мне как-то тревожно, – сказала Жанна, беря Нечаева за руку. – Надеюсь, мы благополучно приземлимся?
– Конечно. Это просто гроза. Такое бывает.
«Напрасные надежды! – хихикал Сказочник на ухо адвокату. – Вы разобьетесь, ребята! Самолет загорится и упадет в море! Никто не спасется… ни ты, ни твоя любовница. Признаться, мне жаль! Я не успею попробовать, какова она в постели. Пока не поздно, звони жене, олух! Прощайся! Теперь вы встретитесь в аду!»
– Почему в аду?
В ответ вспышка молнии, казалось, ударила прямо в окно возле Нечаева. Самолет тряхнуло. Жанна взвизгнула и до боли стиснула его пальцы.
– Мы погибнем! – закричала молодая мамаша с плачущим младенцем на коленях. – Мы все погибнем!.. Господи, спаси нас!
– Давайте молиться, – предложил священник с окладистой бородой, который весь полет читал Библию. – Все вместе, хором! Отче наш…
Кто-то в ужасе повторял за ним слова молитвы, кто-то пил коньяк, кто-то глотал таблетки. Родители успокаивали детей. Стюардессы, которых кидало из стороны в сторону, бегали по салону, раздавая пакеты и воду.
