«Ха-ха! – развеселился Сказочник. – У тебя богатая фантазия, дружище! Далеко пойдешь!.. Давай, дерзай!»
Адвокат уставился на меловой контур и задумался. Кому было выгодно убрать Самарина? Чутье подсказывало, что убийство бывшего вояки, как ни крути, связано со Сказочником. Неужели, тот восстал из праха?
«Ты бредишь, приятель! – поддел его неугомонный Карл. – Из праха восстают только в Священном Писании. Я не мертвее тебя! Готовься к решающей схватке!»
– Ты мне надоел! – взвился Нечаев. – Я отправлю тебя в преисподнюю, откуда ты явился! Ну, давай, покажись! Выйди на свет!.. Или ты горазд прятаться в моем сознании и тявкать оттуда? Я закрою тебе рот раз и навсегда!
Он замолчал, прислушиваясь к шорохам в доме. Вдруг из-за двери в крохотную спальню выплывет призрак и примет его вызов? Казалось, вонючий воздух этого убогого жилища сгустился и затвердел. Нечаеву стало трудно дышать, сердце тревожно забилось. Он расстегнул куртку, рванул ворот джемпера. Сквозь пелену дурноты ему почудились отчетливые шаги…
* * *
Москва, 1898 год
Искатель наследства потерял счет времени. Сколько прошло дней и ночей его добровольного заточения в склепе? Бог весть! Сон и бодрствование потеряли различия и слились в одну беспорядочную полосу кошмаров.
Стражи, приставленные к узнику пожилым нотариусом, исправно доставляли ему водку и съестное. Молодой человек пил, не ощущая вкуса, ел без аппетита.
Анфиса Матвеевна поведала ему о том, что один заезжий прорицатель предрек ей раннюю смерть. Она успела подготовиться.
– Зачем мне это знать? – шарахался от нее молодой человек.
– Мы с ним стали любовниками, – разоткровенничалась покойница. – Он некрасив, но обаятелен и мудр, как вещий старец. Я отдалась ему в обмен на…
Племянник боялся тетушкиной исповеди и затыкал уши пальцами. Ему казалось, что Анфиса Матвеевна не позволит выйти из склепа тому, кто посвящен в ее фривольные похождения. При жизни она заботилась о своей репутации и держала интимные подробности в строжайшей тайне. Что вдруг заставило ее разговориться?
– Ты хочешь разбогатеть? – улыбалась она темными губами.
– Х-хочу…
Несмотря на принятые меры, юноша продолжал слышать ее опасные речи. Слова красавицы проникали прямо в его голову, минуя уши.
– Прекрати дурачиться, Егорка! – сердилась она. – Не беси меня!
От того, что призрак назвал его по имени, по телу узника прокатилась ледяная дрожь. Он оставил уши в покое и опустил руки.
– Так-то лучше, – усмехнулась Анфиса Матвеевна. – Я считала тебя трусишкой, а ты продержался дольше всех. Молодец! Твое упорство будет вознаграждено. Ты получишь наследство, как было обещано. Если побудешь со мной еще немного…
– С-сколько?..
– Осталось три дня и три ночи… всего три!
– Целых три?! – ужаснулся он. – Пощадите, тетушка! Разве я не доказал вам своей преданности?.. Какой вам прок от денег на том свете? Поделитесь со мной, и я стану молиться за вас до гроба!
– Мне не нужны молитвы, дружок. Я попрошу тебя о другой вещи…
– Какой?
– Я скажу об этом в последнюю ночь. Поклянешься выполнить мою просьбу и вступай в права наследства. Я озолочу тебя!
Она подошла так близко, что племянник мог разглядеть тонкий узор кружев на ее белоснежном, как у новобрачной, платье.
– Нравится? – холодно осведомилась красавица. – Я заказала этот дорогой наряд специально для похорон. Он великолепен! Я была ослепительна и в жизни, и в смерти.
– Да… только что с того? Все истлеет: и платье, и м-мертвое тело.
– Ты не понимаешь, дурачок. Надо уходить красиво, чтобы так же достойно вернуться.
– Вы… надеетесь вернуться, тетушка? – попятился Егор.
– Думаешь, я безумна? Вовсе нет. Иди сюда, я хоть прикоснусь к тебе…
Призрак поманил его пальцем, но молодой человек не сдвинулся с места, бормоча охранительную молитву. Его бессвязное бормотание разгневало Анфису Матвеевну, и она исчезла.
– Ни на кого нельзя положиться… – прозвучало в сумраке склепа и растаяло под почернелыми сводами.
Свеча, которую зажег юноша, чадила. Водка заканчивалась. Егор хлебнул из горлышка и закусил калачом. Еще трое суток сидеть ему здесь, но как он узнает время? Стражи за дверью подскажут? Он дрожал, кутаясь в суконный сюртук. Сырость пробирала до костей, а в душе черти играли на скрипках.
– Продался я за звон золотых, – в отчаянии шептал узник. – Не смог противостоять искушению. Грех мой велик, нет мне прощения…
Разговоры с призраком пугали его и самим своим фактом, и неминуемым возмездием. Ведь он вступил в контакт с потусторонней силой, а сие сурово возбраняется церковью. Не от Бога это, но от лукавого.
Страшные мысли одолевали молодого человека. Но отказаться от заслуженной награды после стольких мучений было бы глупо. Проваливаясь в дрему и беспамятство, Егор получал короткую передышку перед новым кошмаром…
Глава 40
Москва, наше время
Ренат, уплетая на ходу бутерброд, вернулся в гостиную и застал Ларису сидящей на диване в той же позе, в которой он ее оставил. Она уставилась в одну точку и даже не пошевелилась, когда он расставлял на столике тарелки и чашки.
– Есть будешь?
Лариса промолчала.
– Эй, ты где? В склепе?
Она вздрогнула и перевела на него отсутствующий взгляд.
– Как там Анфиса Матвеевна? – с полным ртом осведомился Ренат. – Уже свела с ума племянника? Или в процессе?
– Перестань ерничать…
– Очнулась? Что на этот раз?
Пока она пересказывала ему содержание своих видений, на тарелке остался один бутерброд с сыром и кусочек ветчины. Лариса покосилась на мясо и отвернулась.
– Фу!
– По-моему, очень вкусно.
– Доедай все, – сказала она, поеживаясь. – Бедный парнишка… Ужасную штуку провернула с ним тетка. Закрыли бы тебя в гробнице с покойниками, небось, аппетит бы пропал.
– Он же сам согласился. Ради богатства можно и потерпеть.
Лариса, все еще под впечатлением от «увиденного», пыталась связать прошлое с настоящим.
– Фамилия этого племянника – Колесников? – предположил Ренат.
– Не знаю. Его Егором зовут, а фамилия…
– Вот откуда у него появились деньги на раскрутку! Только какое отношение это имеет к нынешним событиям? С тех пор много воды утекло.
– Некоторые обязательства не имеют срока давности.
