– Надоело глушить себя таблетками, вот и решила бодрствовать. Сижу, читаю…
В гостиной она показала Нечаеву роман Флобера «Госпожа Бовари» и томно улыбнулась. Дразнила любовника, не понимая, зачем. Назло Вере! Назло себе! Назло ему! Пусть видит, какая она соблазнительная и недоступная.
– Любишь Флобера? – натянуто улыбнулся он, располагаясь в кресле. – Я не знал.
– Надо же чем-то развлекаться.
– Я думал, тебе нравятся современные авторы…
– Ты пришел поговорить со мной о литературных вкусах? Посреди ночи?
– Нет…
– Тогда чем обязана?
– Я…
Адвокат смешался, не найдя что сказать. Неведомая сила привела его сюда: то ли нахлынувшее вожделение, то ли дурное предчувствие. А может, безотчетный страх?
– Тебя выгнали из дому? – призывно усмехнулась Жанна. – Ночевать негде?
– Я мог бы снять номер в гостинице…
Сказочник по имени Карл внезапно включился в разговор, сразу беря быка за рога.
«Что за бред ты несешь? – ехидничал он. – Какого черта притворяешься? Тебе хочется эту холеную и наглую бабу? Так бери ее, а не разводи сантименты! Вижу, ты балдеешь, когда над тобой издеваются. Дай ей в руки плеть и встань на колени, мазохист! Пусть она задаст тебе хорошую трепку…»
Жанна непринужденно развалилась на диване, заложив ногу на ногу. Ее грудь отчетливо выделялась под тонким свитером, рот приоткрылся.
Нечаев скрипнул зубами и с трудом подавил порыв повалить ее на диван и силой овладеть ею.
«Я бы так и сделал, – разошелся Карл. – Я бы показал ей, что значит настоящий мужик! Давай, докажи, что ты чего-то стоишь в этой жизни! Иначе она будет презирать тебя… уже презирает. Ты слабак! Недотепа! Импотент!»
– Что с тобой? – насторожилась Жанна, заметив судорогу на лице любовника.
– Ничего… пройдет.
«Если будет сопротивляться, сверни ей шею! – не унимался его мучитель. – Мертвые гораздо сговорчивее. Ты когда-нибудь совокуплялся с женщиной в агонии? О-о! Это непередаваемо, дружище! Кайф, который невозможно забыть!.. Но вряд ли ты решишься… Твой удел – терпеть издевательства и унижения!»
Нечаев вскочил и вне себя от бешенства навис над Жанной, упершись руками в спинку дивана. Она испуганно вскрикнула.
– Я хочу тебя… – прошептал он, сдерживаясь, чтобы не задушить ее. В голове шумело, сердце выпрыгивало из груди, ноги подкашивались.
«Сейчас или никогда! – подначивал Карл. – Бери ее, дружище, или покорись ей! Она с удовольствием растопчет твою гордость, а потом выбросит тебя на обочину! Помянешь мое слово! Ты для нее никто! Постельная принадлежность с тугим кошельком! Противно смотреть, как ты лебезишь перед этой шлюхой…»
Нечаев хотел возразить, но неудержимо-яростное желание захлестнуло его, и он всем своим весом обрушился на Жанну, задрал на ней свитер… Она отбивалась, а он, словно невменяемый, схватил ее за горло и сжал, ощущая под пальцами частые толчки пульса…
«Жми! – развеселился Карл. – Не отпускай!.. Она задыхается! Еще немного, и ей конец. Жизнь этой развратной твари в твоих руках! Наконец ты занял подобающее тебе место!.. Теперь ты бог, который может карать и миловать… Покажи ей, на что ты способен!»
Огромный черный жук заполнил сознание Нечаева, будучи третьим и главным в этом смертельно-любовном соитии…
Глава 50
– Я не верю твоей приятельнице, – заявил Ренат, не отрываясь от планшета. – Она хитрит.
– В чем ее хитрость?
– Жена адвоката хочет, чтобы мы вытащили для нее каштаны из огня.
– За этим к нам и обращаются, – возразила Лариса. – Мы знаем, как вытащить каштаны и не обжечься.
На столике лежал конверт с деньгами, оставленными Верой. Ренат покосился на них и заметил:
– Она не поскупилась. Но ни словом не обмолвилась о Магистре! Меня так и подмывало ткнуть ее носом во вранье!
– Нет. Пусть думает, что мы ни сном, ни духом.
– Как насчет «спиритического сеанса»? Неплохая идея. Это способ узнать условие, которое Анфиса Матвеевна поставила наследнику. Я решил сделать ее аватар. Нашел в сети ее портрет кисти известного в то время московского художника и постарался добиться максимального сходства. Вот, почти готово. Похожа?
На экране планшета сияла белизной платья молодая женщина с бледным красивым лицом и взбитыми на макушке локонами.
– В общем, да, – кивнула Лариса. – Только она со мной на прямую связь не выходит. Я уже пробовала. А вот племянник…
– Точно! Я как-то выпустил его из виду.
– Несчастный погиб насильственной смертью и до сих пор в шоке от того, что с ним случилось. Он не ожидал нападения от старика-нотариуса, которому доверял. Скорее всего, бедняга еще бродит в том самом переулке, где испустил дух. Там с ним и надо беседовать. В привычной для него обстановке.
– Как найти переулок?
– Поехали, по дороге сообразим.
– Не поздновато ли? – спохватился Ренат. – Темнотища, холод. Отложим это дело до завтра. Надо поспать хотя бы пару часов.
– У меня сна ни в одном глазу, у тебя тоже. Этой ночью никто не спит! Ни Вера, ни Колесников, ни Яна, ни Жанна с Нечаевым. Собирайся.
Он по опыту знал, что спорить бесполезно, и начал одеваться. Какая-то смутная мысль заставила его переспросить:
– Ты сказала, Жанна с Нечаевым? Думаешь, они сейчас вместе? Вдвоем?
– Возможно, Вера поехала к родителям и до утра останется у них, значит, ничто не мешает ее мужу провести время с любовницей.
В холле Ренат помог Ларисе надеть пуховик и похлопал себя по карманам.
– Где ключи от машины?
– На тумбочке. Что тебя беспокоит? Ты сам не свой.
– Он убьет Жанну! – воскликнул Ренат, беря ключи. – Что стоишь? Бежим!..
Они выскочили на улицу. В тумане тускло светили фонари. Ветер гнул мокрые кусты сирени у подъезда. Ренат уселся за руль внедорожника, Лариса устроилась на переднем сиденье.
– Я буду медитировать, – сообщила она и закрыла глаза…
* * *
Вера с тяжелым сердцем ехала по ночному городу. Мелькание огней кружило ей голову, в груди застыл комок льда. Ее с таким трудом налаженная жизнь дала трещину, мнимое благополучие вот-вот рассыплется в прах. Отец обманул ее, муж предал.
– Они толкнули меня в пропасть, – шептала Вера, облизывая соленые от слез губы. – Мне кажется, что я хожу по земле… а я уже лечу в ад!
Перед ней возникали и тонули во мраке лица мужчин, которых она любила… Кто из них ей дороже всего? Отец ее ребенка, муж, папаша?.. Каждый и никто. Все они бросили ее на растерзание невыносимой боли! Не ее вина, что происходит то, что происходит.
